Гран-при США 1976 года
Поделись знанием:
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
| 19th Grand Prix of the United States | |
|---|---|
| Дата |
10 октября 1976 года |
| Место | |
| Трасса |
Уоткинс-Глен (5435 м) |
| Дистанция |
59 кругов, 320,665 км |
| Погода |
Холодно, сухо. |
| Поул | |
| 1:43,622 | |
| Быстрый круг | |
| 1:42,851 | |
| 53 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 15 из 16 Гран-при Сезона 1976 / Гонка №279 | |
Гран-при США 1976 - этот этап Формулы-1 проходил 10 октября, 1976 в Нью-Йорке.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 11 |  Джеймс Хант
|
McLaren-Ford | ? | 59 | 1:42:40,742 | 9 |
| 2 | 2 | 3 |  Джоди Шектер
|
Tyrrell-Ford | ? | 59 | +8,030 | 6 |
| 3 | 5 | 1 |  Ники Лауда
|
Ferrari | ? | 59 | +1:02,324 | 4 |
| 4 | 17 | 12 |  Йохен Масс
|
McLaren-Ford | ? | 59 | +1:02,458 | 3 |
| 5 | 6 | 34 | Ханс-Йоахим Штук
|
March-Ford | ? | 59 | +1:07,978 | 2 |
| 6 | 8 | 28 | Джон Уотсон
|
Penske-Ford | ? | 59 | +1:08,190 | 1 |
| 7 | 14 | 2 |  Клей Регаццони
|
Ferrari | ? | 58 | +1 круг | |
| 8 | 18 | 19 |  Алан Джонс
|
Surtees-Ford | ? | 58 | +1 круг | |
| 9 | 15 | 30 |  Эмерсон Фиттипальди
|
Fittipaldi-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 10 | 16 | 17 |  Жан-Пьер Жарье
|
Shadow-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 11 | 24 | 18 |  Брет Ланджер
|
Surtees-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 12 | 22 | 25 | Алекс Рибейру
|
Hesketh-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 13 | 21 | 24 | Харальд Эртль
|
Hesketh-Ford | ? | 54 | +5 кругов | |
| 14 | 23 | 21 | Уорик Браун
|
Wolf-Williams-Ford | ? | 54 | +5 кругов | |
| НКЛ | 26 | 38 | Анри Пескароло
|
Surtees-Ford | ? | 48 | ||
| Сход | 9 | 16 | Том Прайс
|
Shadow-Ford | ? | 45 | Двигатель | |
| Сход | 12 | 9 |  Витторио Брамбилла
|
March-Ford | ? | 34 | Прокол | |
| Сход | 4 | 26 | Жак Лаффит
|
Ligier-Matra | ? | 34 | Прокол | |
| Сход | 10 | 8 | Карлус Пасе
|
Brabham-Alfa Romeo | ? | 31 | Авария | |
| Сход | 13 | 7 | Ларри Перкинс
|
Brabham-Alfa Romeo | ? | 30 | Подвеска | |
| Сход | 11 | 5 | Марио Андретти
|
Lotus-Ford | ? | 23 | Подвеска | |
| Сход | 19 | 22 |  Жаки Икс
|
Ensign-Ford | ? | 14 | Авария | |
| Сход | 20 | 6 |  Гуннар Нильссон
|
Lotus-Ford | ? | 13 | Двигатель | |
| Сход | 3 | 10 | Ронни Петерсон
|
March-Ford | ? | 12 | Подвеска | |
| Сход | 25 | 20 | Артуро Мерцарио
|
Wolf-Williams-Ford | ? | 9 | Авария | |
| Сход | 7 | 4 | Патрик Депайе
|
Tyrrell-Ford | ? | 7 | Топливопровод | |
| НКВ | 39 | Отто Штуппахер
|
Tyrrell-Ford | ? |
Напишите отзыв о статье "Гран-при США 1976 года"
Ссылки
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 1976 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1976 года |
Следующая гонка: Гран-при Японии 1976 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при США 1975 года |
Гран-при США | Следующая гонка: Гран-при США 1977 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при США 1976 года
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
