Гран-при США 2000 года
Поделись знанием:
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
| Дата | |
|---|---|
| Место | |
| Трасса |
Автоспидвей Индианаполиса (4,195 м) |
| Дистанция |
73 круга, 306,235 км |
| Погода |
дождь |
| Поул | |
| 1:14,266 | |
| Быстрый круг | |
| 1:14,711 | |
| 40 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 15 из 17 Гран-при Сезона 2000 | |
Гран-при США 2000 года — пятнадцатый этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 2000 года. Прошёл на Автоспидвее в Индианаполисе, США. Соревнования состоялись 24 сентября 2000 года.
Гонка
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 3 |  Михаэль Шумахер
|
Ferrari | ? | 73 | 36:31,1 | 10 |
| 2 | 4 | 4 |  Рубенс Баррикелло
|
Ferrari | ? | 73 | 12,118 | 6 |
| 3 | 7 | 5 | Хайнц-Харальд Френтцен
|
Jordan-Mugen-Honda | ? | 73 | 17,368 | 4 |
| 4 | 8 | 22 |  Жак Вильнёв
|
BAR-Honda | ? | 73 | 17,936 | 3 |
| 5 | 2 | 2 |  Дэвид Култхард
|
McLaren-Mercedes | ? | 73 | 28,813 | 2 |
| 6 | 12 | 23 | Рикардо Зонта
|
BAR-Honda | ? | 73 | 51,694 | 1 |
| 7 | 17 | 7 | Эдди Ирвайн
|
Jaguar-Cosworth | ? | 73 | +1:11,115 | |
| 8 | 9 | 16 | Педро Диниц
|
Sauber-Petronas | ? | 72 | +1 круг | |
| 9 | 16 | 15 | Ник Хайдфельд
|
Prost-Peugeot | ? | 72 | +1 круг | |
| 10 | 11 | 12 |  Александр Вурц
|
Benetton-Playlife | ? | 72 | +1 круг | |
| 11 | 19 | 8 | Джонни Херберт
|
Jaguar-Cosworth | ? | 72 | +1 круг | |
| 12 | 22 | 20 |  Марк Жене
|
Minardi-Fondmetal | ? | 72 | +1 круг | |
| Сход | 20 | 14 |  Жан Алези
|
Prost-Peugeot | ? | 64 | Двигатель | |
| Сход | 21 | 21 |  Гастон Маццакане
|
Minardi-Fondmetal | ? | 59 | Двигатель | |
| Сход | 10 | 9 | Ральф Шумахер
|
Williams-BMW | ? | 58 | Двигатель | |
| Сход | 18 | 18 | Педро де ла Роса
|
Arrows-Supertec | ? | 45 | Коробка передач | |
| Сход | 15 | 11 |  Джанкарло Физикелла
|
Benetton-Playlife | ? | 44 | Двигатель | |
| Сход | 13 | 19 |  Йос Ферстаппен
|
Arrows-Supertec | ? | 34 | Тормоза | |
| Сход | 3 | 1 |  Мика Хаккинен
|
McLaren-Mercedes | ? | 25 | Двигатель | |
| Сход | 14 | 17 | Мика Сало
|
Sauber-Petronas | ? | 18 | Вылет | |
| Сход | 6 | 10 | Дженсон Баттон
|
Williams-BMW | ? | 14 | Двигатель | |
| Сход | 5 | 6 | Ярно Трулли
|
Jordan-Mugen-Honda | ? | 12 | Столкновение |
Напишите отзыв о статье "Гран-при США 2000 года"
Примечания
- Это был первый Гран-при в США с 1991 года.
Литература
- Bob Judd (December, 2000). «SAP Гран-при США: Back home in Indiana». Road & Track, 104—107.
| Предыдущая гонка: Гран-при Италии 2000 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 2000 года |
Следующая гонка: Гран-при Японии 2000 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при США 1991 года |
Гран-при США | Следующая гонка: Гран-при США 2001 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при США 2000 года
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
