Гран-при США 2004 года
Поделись знанием:
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
| англ. United States Grand Prix | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Автоспидвей Индианаполиса (4,192 м) |
| Дистанция |
73 круга, 306,016 км |
| Погода |
Солнечно, тепло, сухо |
| Поул | |
| 1:10,223 | |
| Быстрый круг | |
| 1:10,399 | |
| 7 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 9 из 18 Гран-при Сезона 2004 | |
Гран-при США 2004 года — девятый этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 2004 года. Прошёл на автоспидвее Индианаполиса, в США. Соревнования состоялись 20 июня 2004 года.
Гонка
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 1 |  Михаэль Шумахер
|
Ferrari | ? | 73 | 1:40:29,914 | 10 |
| 2 | 1 | 2 |  Рубенс Баррикелло
|
Ferrari | ? | 73 | +2,950 secs | 8 |
| 3 | 3 | 10 |  Такума Сато
|
BAR-Honda | ? | 73 | +22,036 secs | 6 |
| 4 | 20 | 7 |  Ярно Трулли
|
Renault | ? | 73 | +34,544 secs | 5 |
| 5 | 8 | 17 |  Оливье Панис
|
Toyota | ? | 73 | +37,534 secs | 4 |
| 6 | 7 | 6 |  Кими Райкконен
|
McLaren-Mercedes | ? | 72 | +1 круг | 3 |
| 7 | 12 | 5 |  Дэвид Култхард
|
McLaren-Mercedes | ? | 72 | +1 круг | 2 |
| 8 | 19 | 21 |  Жолт Баумгартнер
|
Minardi-Cosworth | ? | 70 | +3 круга | 1 |
| 9 | 14 | 11 | Джанкарло Физикелла
|
Sauber-Petronas | ? | 65 | +8 кругов | |
| Сход | 10 | 14 |  Марк Уэббер
|
Jaguar-Cosworth | ? | 60 | Двигатель | |
| ДСК | 5 | 3 |  Хуан Пабло Монтойя
|
Williams-BMW | ? | 57 | Неправомерное использование запасного автомобиля | |
| Сход | 16 | 18 | Ник Хайдфельд
|
Jordan-Ford | ? | 40 | Двигатель | |
| Сход | 4 | 9 | Дженсон Баттон
|
BAR-Honda | ? | 26 | Коробка передач | |
| Сход | 11 | 16 | Кристиано да Матта
|
Toyota | ? | 17 | Коробка передач | |
| Сход | 6 | 4 | Ральф Шумахер
|
Williams-BMW | ? | 9 | Прокол/Авария | |
| Сход | 9 | 8 |  Фернандо Алонсо
|
Renault | ? | 8 | Прокол/Авария | |
| Сход | 13 | 15 |  Кристиан Клин
|
Jaguar-Cosworth | ? | 0 | Авария | |
| Сход | 15 | 12 | Фелипе Масса
|
Sauber-Petronas | ? | 0 | Авария | |
| Сход | 17 | 19 | Джорджо Пантано
|
Jordan-Ford | ? | 0 | Авария | |
| Сход | 18 | 20 | Джанмария Бруни
|
Minardi-Cosworth | ? | 0 | Авария |
Напишите отзыв о статье "Гран-при США 2004 года"
Примечания
- Поул-позиция: Рубенс Баррикелло 1:10,223
- Лучший круг: Рубенс Баррикелло 1:10,399 (7)
- Первый подиум для Такумы Сато.
- Первые очки для Жолта Баумгартнера.
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 2004 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 2004 года |
Следующая гонка: Гран-при Франции 2004 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при США 2003 года |
Гран-при США | Следующая гонка: Гран-при США 2005 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при США 2004 года
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
