Гран-при США 2007 года
Поделись знанием:
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
| англ. United States Grand Prix | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Автодром Индианаполиса (4192 м) |
| Дистанция |
73 круга, 306,016 км |
| Погода |
Сухо, жарко. |
| Поул | |
| 1:12,331 | |
| Быстрый круг | |
| 1:13,117 | |
| 49 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 7 из 17 Гран-при Сезона 2007 / Гонка №775 | |
Гран-при США 2007 года - гонка Формулы-1, прошедшая 17 июня 2007 года на трассе Индианаполис Мотор Спидвей (Индианаполис, США).
Содержание
Классификация
Вторая победа в чемпионате (одержанная подряд) у пилота McLaren Льюиса Хэмилтона. Первые четыре места на финише точно соответствовали стартовой решетке - вторым стал Фернандо Алонсо с отставанием в полторы секунды, третьим и четвёртым стали пилоты Ferrari - Фелипе Масса и Кими Райкконен. Хейкки Ковалайнен (Renault) смог занять пятое место, пролидировав 5 кругов (впервые в своей карьере). Дебютант Гран-при Себастьян Феттель в конце гонки занял восьмую позицию после схода Нико Росберга (Williams), став самым молодым пилотом в истории, заработавшим очки в Гран-при (17 июня, 2007 ему было 19 лет, 11 месяцев и 15 дней).
Круги лидирования
| # | Пилот | Команда | Круги | Всего кругов |
|---|---|---|---|---|
| 1 |  Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1-20, 27-50, 52-73 | 66 |
| 2 |  Хейкки Ковалайнен |
Renault | 22-26 | 5 |
| 3 |  Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 21 | 1 |
| 4 |  Фелипе Масса |
Ferrari | 51 | 1 |
Квалификация
Прошла 16 июня, 2007 года. Погода: Солнечно, сухо. Температура воздуха +340С, трассы +540.
Второй поул подряд достался пилоту McLaren-Mercedes Льюису Хэмилтону. Напарник Хэмилтона по команде, Фернандо Алонсо занял вторую позицию - третий раз подряд первый ряд стартового поля полностью у McLaren-Mercedes. Второй ряд стартового полу у команды Ferrari - Фелипе Масса 3-й, Кими Райкконен - 4ый. Большого успеха добился дебютант Гран-при Себастьян Феттель, заняв седьмую стартовую позицию.
| Место | # | Пилот | Команда | 1 сессия | 2 сессия | 3 сессия |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1:12,563 | 1:12,065 | 1:12,331 |
| 2 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1:12,416 | 1:11,926 | 1:12,500 |
| 3 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1:12,731 | 1:12,180 | 1:12,703 |
| 4 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1:12,732 | 1:12,111 | 1:12,839 |
| 5 | 9 |  Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 1:12,543 | 1:12,188 | 1:12,847 |
| 6 | 4 | Хейкки Ковалайнен |
Renault | 1:12,998 | 1:12,599 | 1:13,308 |
| 7 | 10 | Себастьян Феттель |
BMW Sauber | 1:12,711 | 1:12,644 | 1:13,513 |
| 8 | 12 |  Ярно Трулли |
Toyota | 1:13,186 | 1:12,828 | 1:13,789 |
| 9 | 15 |  Марк Уэббер |
Red Bull-Renault | 1:13,425 | 1:12,788 | 1:13,871 |
| 10 | 3 | Джанкарло Физикелла |
Renault | 1:13,168 | 1:12,603 | 1:13,953 |
| 11 | 14 | Дэвид Култхард |
Red Bull-Renault | 1:13,424 | 1:12,873 | |
| 12 | 11 | Ральф Шумахер |
Toyota | 1:12,851 | 1:12,920 | |
| 13 | 7 | Дженсон Баттон |
Honda | 1:13,306 | 1:12,998 | |
| 14 | 16 | Нико Росберг |
Williams-Toyota | 1:13,128 | 1:13,060 | |
| 15 | 8 | Рубенс Баррикелло |
Honda | 1:13,203 | 1:13,201 | |
| 16 | 23 | Энтони Дэвидсон |
Super Aguri-Honda | 1:13,164 | 1:13,259 | |
| 17 | 17 |  Александр Вурц |
Williams-Toyota | 1:13,441 | ||
| 18 | 22 |  Такума Сато |
Super Aguri-Honda | 1:13,477 | ||
| 19 | 18 | Витантонио Льюцци |
Toro Rosso-Ferrari | 1:13,484 | ||
| 20 | 19 |  Скотт Спид |
Toro Rosso-Ferrari | 1:13,712 | ||
| 21 | 20 | Адриан Сутиль |
Spyker-Ferrari | 1:14,122 | ||
| 22 | 21 |  Кристиан Алберс |
Spyker-Ferrari | 1:14,597 |
Свободные заезды
| Сессия | Погода | Место | # | Лидеры | Команда | Время | Отставание | Круги |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 15 июня |
Солнечно, сухо Температура: воздух +290С трасса +460С |
1 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1'11"925 | - | 16 |
| 2 | 9 | Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 1'12"628 | + 0,703 | 21 | ||
| 3 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1'12"391 | + 0,466 | 24 | ||
| 4 | 10 | Себастьян Феттель |
BMW Sauber | 1'12"869 | + 0,944 | 33 | ||
| 5 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1'12"966 | + 1,041 | 21 | ||
| 2 15 июня |
Солнечно, сухо Температура: воздух +330С трасса +540С |
1 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1'12"156 | - | 35 |
| 2 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1'12"309 | + 0,153 | 34 | ||
| 3 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1'12"435 | + 0,279 | 36 | ||
| 4 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1'12"587 | + 0,431 | 38 | ||
| 5 | 9 | Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 1'13"026 | + 0,870 | 43 | ||
| 3 16 июня |
Солнечно, сухо Температура: воздух +320С трасса +450С |
1 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1'12"150 | - | 12 |
| 2 | 10 | Себастьян Феттель |
BMW Sauber | 1'12"321 | + 0,171 | 27 | ||
| 3 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1'12"378 | + 0,228 | 14 | ||
| 4 | 4 | Хейкки Ковалайнен |
Renault | 1'12"574 | + 0,424 | 21 | ||
| 5 | 9 | Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 1'12"646 | + 0,496 | 24 |
Тест-пилоты
В свободных заездах на Гран-при США тест-пилоты участия не принимали. Себастьян Феттель (BMW Sauber) принял участие в Гран-при в качестве основного пилота, заменив Роберта Кубицу, попавшего в аварию на Гран-при Канады. Для Феттеля это стало дебютным участием в гонках Формулы-1.
Положение после Гран-при США
После Гран-при США больших изменений в общем зачете не произошло, увеличились отрывы в первой четверке гонщиков, так как зачет Гран-при точно соответствовал общему зачету чемпионата. Льюис Хэмилтон увеличил отрыв от Фернандо Алонсо до 10 очков, Фелипе Масса и Кими Райкконен отстают от лидера теперь на 19 и 26 очков соответственно. Прогресса в общем зачете добились пилоты, занявшие в Гран-при места с 5 по 8 - Хейкки Ковалайнен, Марк Уэббер, Ярно Трулли, Себастьян Феттель (заработавший одно очко в своей дебютной гонке).
Чемпионат мира
| # | Изм. | Пилот | Команда | Очков | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 58 | 6 | 8 | 8 | 8 | 8 | 10 | 10 | |
| 2 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 48 | 8 | 10 | 4 | 6 | 10 | 2 | 8 | |
| 3 | Фелипе Масса |
Ferrari | 39 | 3 | 4 | 10 | 10 | 6 | 6 | ||
| 4 | Кими Райкконен |
Ferrari | 32 | 10 | 6 | 6 | 1 | 4 | 5 | ||
| 5 | Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 26 | 5 | 5 | 5 | 3 | 8 | |||
| 6 | Джанкарло Физикелла |
Renault | 13 | 4 | 3 | 1 | 5 | ||||
| 7 |  Роберт Кубица |
BMW Sauber | 12 | 3 | 5 | 4 | |||||
| 8 | +1 | Хейкки Ковалайнен |
Renault | 12 | 1 | 2 | 5 | 4 | |||
| 9 | -1 | Александр Вурц |
Williams-Toyota | 8 | 2 | 6 | |||||
| 10 | +3 | Ярно Трулли |
Toyota | 7 | 2 | 2 | 3 | ||||
| 11 | -1 | Нико Росберг |
Williams-Toyota | 5 | 2 | 3 | |||||
| 12 | -1 | Дэвид Култхард |
Red Bull-Renault | 4 | 4 | ||||||
| 13 | -1 | Такума Сато |
Super Aguri | 4 | 1 | 3 | |||||
| 14 | +1 | Марк Уэббер |
Red Bull-Renault | 2 | 2 | ||||||
| 15 | -1 | Ральф Шумахер |
Toyota | 2 | 1 | 1 | |||||
| 15 | +8 | Себастьян Феттель |
BMW Sauber | 1 | 1 |
Кубок конструкторов
| # | Изм. | Команда | Очков | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | McLaren
|
106 | 14 | 18 | 12 | 14 | 18 | 12 | 18 | |
| 2 | Ferrari
|
71 | 13 | 10 | 16 | 10 | 7 | 4 | 11 | |
| 3 | BMW Sauber
|
39 | 5 | 5 | 8 | 5 | 7 | 8 | 1 | |
| 4 |  Renault
|
25 | 4 | 4 | 1 | 2 | 5 | 5 | 4 | |
| 5 | Williams
|
13 | 2 | 3 | 2 | 6 | ||||
| 6 | Toyota
|
9 | 1 | 2 | 2 | 1 | 3 | |||
| 7 | Red Bull
|
6 | 4 | 2 | ||||||
| 8 | Super Aguri
|
4 | 1 | 3 |
Напишите отзыв о статье "Гран-при США 2007 года"
Ссылки
www.usgpindy.com/
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 2007 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 2007 года |
Следующая гонка: Гран-при Франции 2007 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при США 2006 года |
Гран-при США | Следующая гонка: — |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при США 2007 года
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
