Гран-при Сан-Марино 2001 года

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гран-при Сан-Марино 2001 года
Дата

15 апреля 2001 года

Место

Имола, Италия

Трасса

Автодром Энцо и Дино Феррари

Подиум
Победитель

Ральф Шумахер
Williams-BMW

2 место

Дэвид Култхард
McLaren-Mercedes

3 место

Рубенс Баррикелло
Ferrari

4 из 17 Гран-при Сезона 2001

Гран-при Сан-Марино 2001 года — четвёртый этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 2001 года. Прошёл на автодроме Энцо и Дино Феррари, в Имоле, Италия. Соревнования состоялись 15 апреля 2001 года.



Гонка

Место С Пилот Конструктор Ш Круги Время/причина схода О
1 3 5 Ральф Шумахер Williams-BMW M 62 1:30:44,817 10
2 1 4 Дэвид Култхард McLaren-Mercedes B 62 4,352 6
3 6 2 Рубенс Баррикелло Ferrari B 62 34,766 4
4 2 3 Мика Хаккинен McLaren-Mercedes B 62 36,315 3
5 5 12 Ярно Трулли Jordan-Honda B 62 +1:25,558 2
6 9 11 Хайнц-Харальд Френтцен Jordan-Honda B 61 +1 круг 1
7 12 16 Ник Хайдфельд Sauber-Petronas B 61 +1 круг
8 8 9 Оливье Панис BAR-Honda B 61 +1 круг
9 14 22 Жан Алези Prost-Acer M 61 +1 круг
10 16 15 Энрике Бернольди Arrows-Asiatech B 60 +2 круга
11 15 19 Лучано Бурти Jaguar-Cosworth M 60 +2 круга
12 21 8 Дженсон Баттон Benetton-Renault M 60 +2 круга
Сход 22 20 Тарсо Маркес Minardi-European M 50 Двигатель
Сход 7 6 Хуан Пабло Монтойя Williams-BMW M 48 Сцепление
Сход 13 18 Эдди Ирвайн Jaguar-Cosworth M 42 Двигатель
Сход 19 7 Джанкарло Физикелла Benetton-Renault M 31 Двигатель
Сход 11 10 Жак Вильнёв BAR-Honda B 30 Двигатель
Сход 20 23 Гастон Маццакане Prost-Acer M 28 Двигатель
Сход 4 1 Михаэль Шумахер Ferrari B 24 Подвеска
Сход 10 17 Кими Райкконен Sauber-Petronas B 17 Управление
Сход 17 14 Йос Ферстаппен Arrows-Asiatech B 6 Выхлопная система
Сход 18 21 Фернандо Алонсо Minardi-European M 5 Тормоза  

Напишите отзыв о статье "Гран-при Сан-Марино 2001 года"

Примечания

Предыдущая гонка:
Гран-при Бразилии 2001 года
FIA Формула-1
Чемпионат мира, сезон 2001 года
Следующая гонка:
Гран-при Испании 2001 года

Предыдущая гонка:
Гран-при Сан-Марино 2000 года
Гран-при Сан-Марино Следующая гонка:
Гран-при Сан-Марино 2002 года

Отрывок, характеризующий Гран-при Сан-Марино 2001 года

– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.