Гран-при Франции 1989 года

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гран-при Франции 1989 года
Дата

9 июля 1989 года

Место

Франция

Трасса

Поль-Рикар

Подиум
Победитель

Ален Прост
McLaren-Honda

2 место

Найджел Мэнселл
Ferrari

3 место

Рикардо Патрезе
Williams-Renault

7 из 16 Гран-при Сезона 1989

Гран-при Франции 1989 года — седьмой этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1989 года. Прошёл на трассе Поль-Рикар во Франции. Соревнования состоялись 9 июля 1989 года.



Гонка

Место С Пилот Конструктор Ш Круги Время/причина схода О
1 1 2 Ален Прост McLaren-Honda ? 80 1’38:29,4 9
2 3 27 Найджел Мэнселл Ferrari ? 80 +44,017 6
3 8 6 Рикардо Патрезе Williams-Renault ? 80 +1:06,921 4
4 16 4 Жан Алези Tyrrell-Ford ? 80 +1:13,232 3
5 13 36 Стефан Юханссон Onyx-Ford ? 79 +1 круг 2
6 17 26 Оливье Груйяр Ligier-Ford ? 79 +1 круг 1
7 25 10 Эдди Чивер Arrows-Ford ? 79 +1 круг
8 20 11 Нельсон Пике Lotus-Judd ? 78 +2 круга
9 24 20 Эмануэле Пирро Benetton-Ford ? 78 +2 круга
10 9 3 Джонатан Палмер Tyrrell-Ford ? 78 +2 круга
11 29 Эрик Бернар Larrousse-Lamborgini ?   +3 круга
12 9 Мартин Доннелли Arrows-Ford ?   +3 круга
13 37 Бертран Гашо Onyx-Ford ?   Двигатель
НКЛ 15 Маурисио Гужельмин March-Judd ?   Не классифицирован
Сход 8 Стефано Модена Brabham-Judd ?   Двигатель
Сход 5 Тьери Бутсен Williams-Renault ?   Коробка передач
Сход 12 Сатору Накадзима Lotus-Judd ?   Двигатель
Сход 16 Иван Капелли March-Judd ?   Двигатель
Сход 19 Алессандро Наннини Benetton-Ford ?   Подвеска
Сход 23 Пьерлуиджи Мартини Minardi-Ford ?   Двигатель
Сход 30 Филипп Альо Larrousse-Lamborgini ?   Двигатель
Сход 40 Габриэле Тарквини AGS-Ford ?   Двигатель
Сход 28 Герхард Бергер Ferrari ?   Сцепление
Сход 21 Алекс Каффи Dallara-Ford ?   Сцепление
Сход 25 Рене Арну Ligier-Ford ?   Коробка передач
Сход 1 Айртон Сенна McLaren-Honda ?   Дифференциал
НКВ 22 Андреа де Чезарис Dallara-Ford ?  
НКВ 24 Луис-Перес Сала Minardi-Ford ?  
НКВ 38 Кристиан Даннер Rial-Ford ?  
НКВ 31 Роберто Морено Coloni-Ford ?  
НПКВ 17 Никола Ларини Osella-Ford ?  
НПКВ 7 Мартин Брандл Brabham-Judd ?  
НПКВ 39 Фолькер Вайдлер Rial-Ford ?  
НПКВ 34 Бернд Шнайдер Zakspeed-Yamaha ?  
НПКВ 18 Пьеркарло Гиндзани Osella-Ford ?  
НПКВ 32 Пьер-Анри Рафанель Coloni-Ford ?  
НПКВ 35 Агури Судзуки Zakspeed-Yamaha ?  
НПКВ 33 Грегор Фойтек Euro Brun-Judd ?    

Напишите отзыв о статье "Гран-при Франции 1989 года"

Примечания

  • Лучший круг: Маурисио Гужельмин 1:12,090

Ссылки

  • [wildsoft.ru/gp.php?y=1989&gp=475 Гран-при Франции 1989 года]  (рус.) на сайте wildsoft.ru
Предыдущая гонка:
Гран-при Канады 1989 года
FIA Формула-1
Чемпионат мира, сезон 1989 года
Следующая гонка:
Гран-при Великобритании 1989 года

Предыдущая гонка:
Гран-при Франции 1988 года
Гран-при Франции Следующая гонка:
Гран-при Франции 1990 года

Отрывок, характеризующий Гран-при Франции 1989 года

Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.