Гран-при Франции 1997 года
Поделись знанием:
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
| Дата | |
|---|---|
| Место | |
| Трасса | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 8 из 17 Гран-при Сезона 1997 | |
Гран-при Франции 1997 года — восьмой этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1997 года. Прошёл на трассе в Маньи-Кур во Франции. Соревнования состоялись 29 июня 1997 года.
Гонка
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 5 |  Михаэль Шумахер
|
Ferrari | ? | 72 | 1:38:50,4 | 10 |
| 2 | 2 | 4 | Хайнц-Харальд Френтцен
|
Williams-Renault | ? | 72 | +23,537 | 6 |
| 3 | 5 | 6 |  Эдди Ирвайн
|
Ferrari | ? | 72 | +1:14,801 | 4 |
| 4 | 4 | 3 |  Жак Вильнёв
|
Williams-Renault | ? | 72 | +1:21,784 | 3 |
| 5 | 8 | 7 |  Жан Алези
|
Benetton-Renault | ? | 72 | +1:22,735 | 2 |
| 6 | 3 | 11 | Ральф Шумахер
|
Jordan-Peugeot | ? | 72 | +1:29,871 | 1 |
| 7 | 9 | 10 | Дэвид Култхард
|
McLaren-Mercedes | ? | 71 | Столкновение | |
| 8 | 14 | 16 | Джонни Херберт
|
Sauber-Petronas | ? | 71 | +1 круг | |
| 9 | 11 | 12 |  Джанкарло Физикелла
|
Jordan-Peugeot | ? | 71 | +1 круг | |
| 10 | 6 | 14 | Ярно Трулли
|
Prost-Mugen-Honda | ? | 70 | +2 круга | |
| 11 | 21 | 20 |  Юкио Катаяма
|
Minardi-Hart | ? | 70 | +2 круга | |
| 12 | 17 | 1 | Деймон Хилл
|
Arrows-Yamaha | ? | 69 | +3 круга | |
| Сход | 19 | 19 |  Мика Сало
|
Tyrrell-Ford | ? | 61 | Электрика | |
| Сход | 7 | 8 |  Александр Вурц
|
Benetton-Renault | ? | 60 | Вылет | |
| Сход | 16 | 2 |  Педро Диниц
|
Arrows-Yamaha | ? | 58 | Вылет | |
| Сход | 20 | 17 |  Норберто Фонтана
|
Sauber-Petronas | ? | 40 | Вылет | |
| Сход | 13 | 22 | Рубенс Баррикелло
|
Stewart-Ford | ? | 36 | Двигатель | |
| Сход | 15 | 23 |  Ян Магнуссен
|
Stewart-Ford | ? | 33 | Тормоза | |
| Сход | 10 | 9 | Мика Хаккинен
|
McLaren-Mercedes | ? | 18 | Двигатель | |
| Сход | 18 | 18 |  Йос Ферстаппен
|
Tyrrell-Ford | ? | 15 | Вылет | |
| Сход | 12 | 15 | Синдзи Накано
|
Prost-Mugen-Honda | ? | 7 | Вылет | |
| Сход | 22 | 21 | Тарсо Маркес
|
Minardi-Hart | ? | 5 | Двигатель |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Франции 1997 года"
Примечания
- Лучший круг: Михаэль Шумахер 1m 17,910s
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 1997 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1997 года |
Следующая гонка: Гран-при Великобритании 1997 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Франции 1996 года |
Гран-при Франции | Следующая гонка: Гран-при Франции 1998 года |
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Франции 1997 года
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
