Гран-при Швеции 1975 года
Поделись знанием:
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
| англ. Polar Grand Prix of Sweden | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Андерсторп (4018 м) |
| Дистанция |
80 кругов, 321,440 км |
| Погода |
Тепло, сухо |
| Поул | |
| 1’24,630 (170,918 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 1’28,267 (163,876 км/ч) | |
| 61 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 7 из 14 Гран-при Сезона 1975 | |
Гран-при Швеции 1975 года — седьмой этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1975 года. Автогонки прошли 8 июня 1975 года на трассе Андерсторп.
В этой гонке «Хескет» вновь выставил второй автомобиль для Торстена Пальма. «Вильямс» поменял обоих пилотов: Дамьен Маги сменил покинувшего команду Артуро Мерцарио, а Ян Шектер выступал вместо участвовавшего в гонке Формулы-2 в Хоккенхайме Жака Лаффита. Кроме того, в команде «Хилл» заменили Франсуа Миго на Верна Шуппана.
Квалификацию впервые в карьере выиграл Витторио Брамбилла, принёсший «Марчу» первый поул с 1970 года. В гонке итальянец лидировал до 15 круга, после чего проблемы с шинами на его автомобиле позволили выйти вперёд Карлосу Ройтеману. Ближе к концу гонки аргентинца обошёл поднявшийся с пятого места Ники Лауда, который в итоге одержал третью победу подряд. Четвёртое место Марио Андретти стало лучшим достижением в истории его команды «Парнелли».
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 5 | 12 |  Ники Лауда
|
Ferrari | ? | 80 | 1:59:18,319 | 9 |
| 2 | 4 | 7 |  Карлос Ройтеман
|
Brabham-Ford | ? | 80 | +6,288 сек. | 6 |
| 3 | 12 | 11 |  Клей Регаццони
|
Ferrari | ? | 80 | +29,095 сек. | 4 |
| 4 | 15 | 27 |  Марио Андретти
|
Parnelli-Ford | ? | 80 | +44,380 сек. | 3 |
| 5 | 16 | 28 | Марк Донохью
|
Penske-Ford | ? | 80 | +1:30,763 | 2 |
| 6 | 17 | 23 |  Тони Брайз
|
Hill-Ford | ? | 79 | +1 круг | 1 |
| 7 | 8 | 3 |  Джоди Шектер
|
Tyrrell-Ford | ? | 79 | +1 круг | |
| 8 | 11 | 1 |  Эмерсон Фиттипальди
|
McLaren-Ford | ? | 79 | +1 круг | |
| 9 | 9 | 5 |  Ронни Петерсон
|
Lotus-Ford | ? | 79 | +1 круг | |
| 10 | 21 | 32 | Торстен Пальм
|
Hesketh-Ford | ? | 78 | Закончилось топливо | |
| 11 | 19 | 26 |  Алан Джонс
|
Hesketh-Ford | ? | 78 | +2 круга | |
| 12 | 2 | 4 |  Патрик Депайе
|
Tyrrell-Ford | ? | 78 | +2 круга | |
| 13 | 23 | 14 | Боб Эванс
|
BRM | ? | 78 | +2 круга | |
| 14 | 22 | 20 | Дамьен Маги
|
Williams-Ford | ? | 78 | +2 круга | |
| 15 | 18 | 6 |  Жаки Икс
|
Lotus-Ford | ? | 77 | +3 круга | |
| 16 | 10 | 18 | Джон Уотсон
|
Surtees-Ford | ? | 77 | +3 круга | |
| 17 | 25 | 30 | Вилсон Фиттипальди
|
Fittipaldi-Ford | ? | 74 | +6 кругов | |
| Сход | 7 | 16 | Том Прайс
|
Shadow-Ford | ? | 53 | Разворот | |
| Сход | 20 | 21 | Ян Шектер
|
Williams-Ford | ? | 49 | Шины | |
| Сход | 26 | 22 | Верн Шуппан
|
Hill-Ford | ? | 47 | Трансмиссия | |
| Сход | 6 | 8 | Карлус Пасе
|
Brabham-Ford | ? | 41 | Разворот | |
| Сход | 3 | 17 | Жан-Пьер Жарье
|
Shadow-Ford | ? | 38 | Двигатель | |
| Сход | 1 | 9 |  Витторио Брамбилла
|
March-Ford | ? | 36 | Трансмиссия | |
| Сход | 14 | 2 |  Йохен Масс
|
McLaren-Ford | ? | 34 | Перегрев | |
| Сход | 13 | 24 | Джеймс Хант
|
Hesketh-Ford | ? | 21 | Тормоза | |
| Сход | 24 | 10 | Лелла Ломбарди
|
March-Ford | ? | 10 | Топл. система |
Круги лидирования:
1-15 Витторио Брамбилла
16-69 Карлос Ройтеман
70-80 Ники Лауда
Напишите отзыв о статье "Гран-при Швеции 1975 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1975&gp=257 Гран-при Швеции 1975 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr257.html Гран-при Швеции 1975 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Бельгии 1975 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1975 года |
Следующая гонка: Гран-при Нидерландов 1975 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Швеции 1974 года |
Гран-при Швеции | Следующая гонка: Гран-при Швеции 1976 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Швеции 1975 года
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
