Грассмаркет

Грассмаркет (англ. Grassmarket) — район в центральной части Эдинбурга (Шотландия), названный в честь старой рыночной площади. Грассмаркет относится к Старому городу, который был занесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1995 году.

Расположение

Грассмаркет расположен к юго-востоку от Эдинбургского замка у подножия холма, чуть поодаль Королевской Мили. Площадь ограничена улицами Cowgate и West Bow с северо-востока и King’s Stables и Уэст-Порт с юго-запада. Через Грассмаркет проходит главная транспортная артерия западно-восточного направления через центр города.

История

С XIV века площадь использовали в качестве рынка, на котором торговали лошадьми и крупным рогатым скотом. Также на площади проходили публичные казни. С 1670-х годов Грассмаркет стал в первую очередь транзитным пунктом, где торговцы выгружали товары, прежде чем везти их далее на тачках в город, находящийся в пределах городских стен. До 1912 года на Грассмаркете существовали крытые рынки, в которых велась торговля зерном.

Ранее Грассмаркет был одним из самых бедных районов Эдинбурга, где располагалось большое количество ночлежек для бездомных (включая Армию спасения), однако в 1980-х цены на недвижимость стали расти благодаря выгодному расположению площади у подножия Эдинбургского замка.

Старейшее из сохранившихся зданий, окружающих Грассмаркет, датируется 1616 годом. Большинство строений относится к началу XIX века, когда Старый город был заново отстроен после пожара 1824 года. При постройке некоторых зданий в качестве строительных материалов иногда использовали камень, оставшийся от прежних построек, такой пример можно наблюдать в домах 74-82. В районе Грассмаркета также сохранились участки бывших городских стен.

Настоящее время

Сейчас Грассмаркет считается одним из наиболее оживлённых районов шотландской столицы. Здесь находится большое количество пабов, ресторанов, ночных клубов, магазинов, а также два больших отеля сети Apex Hotels. Грассмаркет является излюбленным местом молодежи и, в частности, студентов. В 2009—2010 году Грассмаркет был перестроен, став более удобным для пешеходов. Были расширены тротуары, а также созданы площадки для проведения мероприятий.

Ссылки

• [www.grassmarket.net www.grassmarket.net]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Грассмаркет

– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.