Грас-Юзель
Коммуна
Грас-Юзель
Grâce-Uzel
Показать/скрыть карты
|
Грас-Юзе́ль (фр. Grâce-Uzel, брет. Gras-Uzel) — коммуна во Франции, находится в регионе Бретань. Департамент — Кот-д’Армор. Входит в состав кантона Юзель. Округ коммуны — Сен-Бриё.
Код INSEE коммуны — 22068.
Содержание
География
Коммуна расположена приблизительно в 390 км к западу от Парижа, в 85 км западнее Ренна, в 31 км к югу от Сен-Бриё[1].
Население
Население коммуны на 2010 год составляло 414 человек.
1962 | 1968 | 1975 | 1982 | 1990 | 1999 | 2010 |
---|---|---|---|---|---|---|
395 | 435 | 386 | 365 | 418 | 402 | 414 |
Экономика
В 2007 году среди 243 человек в трудоспособном возрасте (15-64 лет) 182 были экономически активными, 61 — неактивными (показатель активности — 74,9 %, в 1999 году было 73,5 %). Из 182 активных работали 168 человек (97 мужчин и 71 женщина), безработных было 14 (8 мужчин и 6 женщин). Среди 61 неактивных 10 человек были учениками или студентами, 31 — пенсионерами, 20 были неактивными по другим причинам[2].
Напишите отзыв о статье "Грас-Юзель"
Примечания
- ↑ Физические расстояния рассчитаны по географическим координатам
- ↑ [www.insee.fr/fr/themes/tableau_local.asp?ref_id=EMP&millesime=2010&nivgeo=COM&codgeo=22068 Résultats du recensement de la population] (фр.). INSEE. Проверено 18 ноября 2013. (приближённые данные, в 1999 году временная занятость учтена частично)
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Грас-Юзель
- [www.insee.fr/fr/methodes/nomenclatures/cog/fichecommunale.asp?codedep=22&codecom=068 Грас-Юзель] (фр.). Национальный институт статистики и экономических исследований Франции. Проверено 18 ноября 2013.
- [cassini.ehess.fr/cassini/fr/html/fiche.php?select_resultat=15898 Грас-Юзель] (фр.). cassini.ehess.fr. Проверено 18 ноября 2013.
Отрывок, характеризующий Грас-Юзель
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.