Ла Марш (графство)
Графство Ла Марш — земельное владение в средневековой Франции. Располагалось преимущественно на территории современного департамента Крёз. Графство Ла Марш было основано в середине X века, когда Гильом III, герцог Аквитании, пожаловал земельный надел одному из своих вассалов по имени Бозон. Впоследствии он получил титул графа. В XII веке графство перешло в собственность дворянского рода Лузиньянов. Периодически им владели графы Ангулемские и графы Лиможские. В 1308 году граф Ги де Лузиньян умер, не оставив наследника, и графство отошло королю Филиппу IV. В 1316 году графство стало апанажем младшего сына Филиппа, будущего короля Карла IV, а в 1327 году отошло Бурбонам. С 1435 по 1477 год графством владели Арманьяки, затем вновь Бурбоны, а в 1527 году оно было аннексировано королём Франциском I и стало собственностью домена французской короны.
Содержание
Графы де Ла Марш
Дом де Ла Марш
- 958—974: Бозон I Старый (ум. 974), граф де Ла Марш и де Перигор
- 974—975 : Эли I (ум.975), граф де Ла Марш, сын предыдущего
- 975—997: Адальберт I (ум. 997), граф де Ла Марш и де Перигор, брат предыдущего
- 988—1012: Бозон II (ум. 1010), граф де Ла Марша и де Перигор, брат предыдущего
- 1010—1047: Бернар I (ум. 1041), сын предыдущего
- 1047—1088: Адальберт II (ум. 1088), сын предыдущего
- 1088—1091: Бозон III, сын предыдущего
- 1081—1098: Эд I, сын Бернара I, вероятно состоял регентом графства при племяннике Бозоне III
- 1098—1117/1129 : Альмодис (ум. 1117/1129), графиня де Ла Марш, дочь Адальберта II
- муж: Роджер де Монтгомери (ум. 1123)
Дом Монтгомери
- 1113—1123 : Роджер I Пуатевинец (ум. 1123), муж предыдущей, граф де Ла Марш de iure uxoris
- 1117—1118 : Бозон IV (ум. 1118), сын предыдущего, граф де Ла Марш
- 1118—1135 : Эд II (ум. 1135), брат предыдущего, граф де Ла Марш
- 1135—1145 : Адальберт III, брат предыдущего, граф де Ла Марш
- до 1172 : Бозон V (ум. 1172), сын предыдущего, граф де Ла Марш
- 1145—1178 : Адальберт IV (ум. 1180), брат предыдущего, граф де Ла Марш
В 1178 году граф Адальберт IV, уходя в крестовый поход, продал всё своё имущество королю Англии Генриху II за 5000 серебряных марок.
Дом Лузиньянов
В 1199 году Гуго IX де Лузиньян захватил в плен королеву Англии Алиенору Аквитанскую и держал её пока она не признала его графом де Ла Марш, что было подтверждено в 1200 году вассальной присягой королю Англии Иоанну Безземельному.
- 1199—1219 : Гуго IX
- 1219—1249 : Гуго X
- 1249—1260 : Гуго XI
- 1260—1275 : Гуго XII
- 1270—1303 : Гуго XIII
- 1303—1308 : Ги I де Лузиньян
Капетингский дом
Дом Бурбонов
В 1327 году король Франции Карл IV Красивый сделал Людовика I де Бурбон графом де Ла Марш в обмен на графство Клермон
- 1327—1342 Людовик I (1279—1342), герцог Бурбонский и граф де Ла Марш
- 1342—1346 Пьер I (1311—1356), сын предыдущего, герцог Бурбонский и граф де Ла Марш
- 1346—1361 Жак I (1315—1361), брат предыдущего, граф де Ла Марш
- 1361 Пьер II (1342—1361), сын предыдущего, граф де Ла Марш
- 1361—1393 Жан I (1344—1393), брат предыдущего, граф де Ла Марш и граф Вандома
- 1393—1435 Жак II (1369/1370—1438), сын предыдущего, граф де Ла Марш и граф Вандома, титулярный король Иерусалима. В 1435 году стал монахом.
- 1435—1463 : Элеонора (ум. 1463), дочь предыдущего, герцогиня Немурская и графиня де Ла Марш
- муж: с 1429—Бернар д'Арманьяк (1400—1462), граф Пардиак
Дом Арманьяков
- 1435—1462 Бернар II (1400—1462), муж предыдущей, граф де Ла Марш и Пардиака, герцог де Немур
- 1462—1477 Жак III (1437—1477), сын предыдущего, граф де Ла Марш и Пардиака, герцог де Немур
Дом Бурбонов
- 1477—1503 Пьер II де Бурбон, герцог Бурбонский
- 1503—1521 Сюзанна де Бурбон, герцогиня де Бурбон, дочь предыдущего.
- 1505—1525 Карл III де Бурбон, граф Монпансье, Божё, Ла Марша и Фореза, герцог Бурбонский, муж Сюзанны де Бурбон с 1505.
Напишите отзыв о статье "Ла Марш (графство)"
Ссылки
- Марш, провинция Франции // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Отрывок, характеризующий Ла Марш (графство)
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»