Гредин, Пётр Тимофеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Тимофеевич Гредин
Дата рождения

1 декабря 1925(1925-12-01)

Место рождения

станица Севастопольская, Майкопский район,Адыгея

Дата смерти

8 февраля 1980(1980-02-08) (54 года)

Место смерти

станица Абадзехская,Майкопский район, Республика Адыгея

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Пехота (связист)

Годы службы

19421947

Звание

рядовой

Часть

1147-й стрелковый полк 353-ей стрелковой дивизии, 46-й армии, 3-го Украинского фронта

Сражения/войны

Великая Отечественная война:

Награды и премии
Связи

однополчане:

В отставке

заготовитель, шофёр, токарь на деревообработке, рабочий в плодосовхозе

Пётр Тимофеевич Гредин (1 декабря 1925 — 8 февраля 1980) — телефонист взвода связи 1147-го стрелкового полка 353-й стрелковой дивизии 46-й армии 3-го Украинского фронта, Герой Советского Союза[1].





Биография

Ранние годы

Пётр Тимофеевич Гредин родился 1 декабря 1925 года в станице Севастопольская ныне Майкопского района Республики Адыгея в семье русского крестьянина. Окончив 5 классов, Гредин работал разнорабочим.

Участие в Великой Отечественной войне

В преддверии фашистской оккупации родной станицы в 1942-м году 16-летний Пётр Гредин добился призыва на фронт и стал телефонистом 3-го стрелкового батальона 1147-го стрелкового полка 353-и стрелковой дивизии.

Вступив в ряды Красной Армии в августе 1942-го года, уже в сентябре Гредин прибыл на фронт. Начав службу рядовым связистом, Гредин воевал на Северо-Кавказском, Закавказском, Степном, Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах, в итоге дослужившись до должности командира взвода связи.

Боевой путь Пётра Гредина начался с битвы за Кавказ, где Гредин участвовал в обороне Туапсе. 1147-й стрелковый полк, занимая оборону на горе Семашхо, вёл тяжёлые бои, отбивая атаки горнострелковых немецких частей, прорывавшихся к Туапсе. В боях Гредин неоднократно, не дожидаясь указаний командования, бежал исправлять повреждения телефонной линии, рискуя жизнью. С переходом в январе 1943-го года Черноморской группы войск в контрнаступление с целью разгрома Краснодарской группировки противника Гредин сражался на территории Адыгеи, освобождая Ассоколай, Понежукай, Козет, Хаджимуков, Энем, Яблоновский и другие населённые пункты республики.

В дальнейшем Пётр Гредин в составе 353-ей стрелковой дивизии освобождал Левобережную Украину, Донбасс и участвовал в наступлении советских войск на Правобережной Украине. Овладев 25 октября 1943 года городом Днепродзержинск, 353-я стрелковая дивизия продвигалась с боями в направлении на Кривой Рог и в ожесточённом бою 5 декабря овладела селом Назаровка Днепропетровской области. В том бою Гредин под огнём противника исправил 9 повреждений телефонной линии, обеспечив бесперебойную связь командира батальона П. Г. Новосельцева с ротой. На следующий день при отражении контратаки немцев Гредин из винтовки уничтожил двух солдат противника и был награждён медалью «За отвагу»[2].

1 января 1944 года в 6 часов утра 1147-й стрелковый полк перешёл в наступление в трёх километрах южнее Назаровки и в ожесточённом бою к 14 часам овладел высотой 133,7, имевшей важное тактическое значение. Прорвать глубоко эшелонированную оборону частей и подразделений 304-й пехотной и 9-й танковой дивизий противника полк не смог и перешёл в составе дивизии к закреплению захваченного рубежа. Оборонять высоту 133,7 было поручено 9-й стрелковой роте лейтенанта Николая Улитина, состоявшей из 22-х человек. Ей была придана рота противотанковых ружей в количестве 10 человек, а рядовому Гредину было приказано обеспечить командира батальона телефонной связью с этой ротой.

2 января противник предпринял восемь контратак, бросив в бой до 300 человек пехоты при поддержке 22-х танков и самоходных орудий «Фердинанд». Защитники высоты отбили семь контратак, а Гредин под артиллерийским, пулемётным и миномётным огнём исправил 15 повреждений телефонной линии. Пользуясь туманом и не считаясь с большими потерями, немцы предприняли восьмую атаку и зашли с фланга, ворвавшись в траншеи 9-й стрелковой роты. Не сдавая позиций, защитники продолжали вести бой, местами переходивший в рукопашную. Сам Гредин продолжал поддерживать бесперебойную связью с комбатом, при этом уничтожая немцев автоматным огнём. К концу восьмой атаки немцев из защитников высоты в живых остались рядовой Гредин, сержант Павел Тезиков и рядовой В. Слесаренко, который сумел выбраться, будучи заваленным танками землёй. Гредин в трёх местах починил линию связи, находясь в нескольких метрах от вражеской самоходки и вызвал артиллерийский огонь на себя. На крики немцев «Рус, сдавайся» Гредин, Тезиков и Слесаренко открыли шквальный огонь из автоматов, уничтожив до 15 солдат противника. Благодаря героическим действиям защитников высоты и, в частности, артиллерийской корректировке Гредина, немцы потеряли на этом участке восемь танков и до 200 солдат и офицеров. В тот день Гредин лично уничтожил до 25 солдат противника. Подоспевшие подразделения Красной Армии выбили остатки немецких частей, закрепив удержание высоты. Раненого и контуженого Гредина нашли под подбитым фашистским танком[3].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм красноармейцу Гредину Петру Тимофеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением Ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3451). Вместе с Грединым этого звания был посмертно удостоен сержант Тезиков, в бою за высоту 133,7 получивший смертельное ранение.

В мае 1944 года красноармеец Гредин был направлен на 5-месячные курсы младших лейтенантов 3-го Украинского фронта. После их окончания он вернулся в родной полк, который в это время вёл боевые действия в Болгарии, и возглавил свой взвод связи в 3-м батальоне, в рядах которого он участвовал в освобождении Югославии и Венгрии. День Победы лейтенант Гредин встретил на территории Чехословакии.

После войны

После войны Пётр Гредин продолжал службу в армии, став радиотехником 68-го отдельного полка связи 10-й механизированной армии. В 1947-м году капитан Гредин вышел в запас и работал в родной станице Севастопольской заготовителем, шофёром, токарем на деревообработке, затем рабочим в плодосовхозе станицы Абадзехской. До последних дней Гредин принимал активное участие в военно-патриотическом воспитании молодёжи.

8 февраля 1980-го года Пётр Тимофеевич Гредин скончался. Похоронен в станице Абадзехская.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Гредин, Пётр Тимофеевич"

Примечания

  1. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года присвоено звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3451).
  2. Архивный реквизит на сайте «Подвиг народа» № 18852973.
  3. Архивный реквизит на сайте «Подвиг народа» № 150008005.

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
  • Х. И. Сиджах. Герои России из Адыгеи. -Майкоп: ОАО «Полиграф-Юг», 2011. −116 с. ISBN 978-5-7992-0668-0
  • Сиджах Х. И. Твои герои, Адыгея: очерки о Героях Советского Союза. — Майкоп: Адыгейское республиканское кн. изд-во, 2005. — 413 с. — ISBN 5-7608-0459-6

См. также

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9874 Гредин, Пётр Тимофеевич]. Сайт «Герои Страны».
  • [www.az-libr.ru/Persons/3G5/c394c487/index.shtml Гредин, Пётр Тимофеевич на сайте az-libr.ru].

Отрывок, характеризующий Гредин, Пётр Тимофеевич

– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.