Грейвс, Роберт

Роберт Грейвс
Robert Ranke Graves
Дата рождения:	24 июля 1895(1895-07-24)
Место рождения:	Лондон
Дата смерти:	7 декабря 1985(1985-12-07) (90 лет)
Место смерти:	Дейя
Гражданство:	Великобритания
Род деятельности:	писатель, критик
Дебют:	«Над жаровней», 1916

Роберт Грейвс (Грейвз, англ. Robert Ranke Graves; 24 июля 1895, Уимблдон, Лондон — 7 декабря 1985, Дейя, Мальорка) — британский поэт, романист и литературный критик. В течение своей долгой жизни создал более 140 произведений, среди которых бестселлерами стали два — исторический роман «Я, Клавдий» (1934), который был экранизирован в 1976 году, и мифологический трактат «Белая богиня» (1948).

Биография

Родился 24 июля 1895 года в пригороде Лондона Уимблдоне. Мать Роберта была внучатой племянницей немецкого историка Леопольда фон Ранке, а отец — Альфред Персеваль Грейвс — известным ирландским поэтом.

Школьное образование получил в привилегированном учебном заведении — Чартерхаузе, где его преподавателем был легендарный покоритель Джомолунгмы (Эвереста) Джордж Герберт Ли Мэллори. Сразу по окончании школы, в 1914 году, с началом Первой мировой войны, Грейвс уходит добровольцем на фронт в составе Королевского полка Уэльских стрелков. Там он сдружился с однополчанином Зигфридом Лорейном Сассуном, также ставшим известным поэтом и писателем. Демобилизовавшись в чине капитана после тяжёлого ранения в битве при Сомме, Грейвс поступил в Оксфордский университет.

Публиковаться Роберт начал ещё во время учёбы. Его дебютом стал сборник стихов «Над жаровней» (англ. Over the Brazier), вышедший в свет в 1916 году. В этих ранних стихах нашли отражение личные военные впечатления (как и в позднейшем автобиографическом антивоенном романе «Со всем этим покончено» 1929 года).

В 1926 году, окончив Оксфорд со степенью бакалавра литературы, Грейвс был приглашён Каирским университетом в качестве лектора. В 1918 году Грейвс женится на феминистке Нэнси Николсон. Через три года этот брак распадается, несмотря на то, что к тому времени у Роберта и Нэнси было уже четверо детей. Второй раз Грейвс женился на Лоре Райдинг — писательнице, которую он впоследствии называл своей настоящей «Белой Богиней». Десять лет спустя, после разрушения и этого союза, Грейвс женится в третий и последний раз в своей жизни — на Берил Ходж.

В 1929 году Грейвс переселился на Мальорку, где провёл практически всю оставшуюся жизнь. Он покидал остров после начала Гражданской войны в Испании, перебравшись на некоторое время в США, Великобританию и Францию.

Стихотворения, которые писал Грейвс практически до конца жизни, прошли сложный творческий путь — от юношеского романтизма и увлечения модернистской поэзией, через так называемую «окопную поэзию», образы которой были навеяны страшными событиями мировой войны — к философски насыщенной поэзии последних лет.

В 1934 году он получил премию премию Эдинбургского университета памяти Джеймса Тэйта Блэка, за которой последовала Готорнденская премия 1935 года. Этими премиями были отмечены исторический роман «Я, Клавдий» и его продолжение «Божественный Клавдий», написанные от имени древнеримского императора Клавдия.

В 1939, 1958, 1960, 1962, 1968 годах также получил несколько престижных литературных премий (как английских, так и зарубежных, в том числе на Олимпийских играх в Мехико 1968 года). Также удачно складывалась и академическая карьера Грейвса — в 1961 году он получил в Оксфорде должность профессора поэзии, в 1970 году стал почетным членом Американской академии искусств и наук.

Также осуществлял переводы классических античных авторов — Теренция, Апулея (1950), Светония (1957), Лукана (1956) и Гомера («Илиада», 1959). В соавторстве с суфийским автором Омаром Али-Шахом выпустил в 1967 году перевод «Рубайята» Омара Хайяма, получивший неоднозначные оценки.

Занимался изучением древнегреческой мифологии, а также доахейских мифологических пластов и мифологических мотивов Библии. Итогом стали книги историко-мифологического характера: «Золотое руно» (1944), «Мифы древней Греции» (1955), «Дочь Гомера» (1955), «Иудейские мифы. Книга Бытия» (1965). Его идеи первоначального матриархата и универсальности культов древних богинь, изложенные в книгах «Белая богиня» (1948) и «Маммона и Черная богиня» (1965), были отвергнуты научным сообществом, но повлияли на отдельных представительниц феминизма, а также на культ Триединой богини у виккан.

С начала 1970-х у Грейвса стали усиливаться симптомы потери памяти. В 1975 он прекратил свои писательские труды. 7 декабря 1985 года Роберт Грейвс скончался после продолжительной болезни. Похоронен на кладбище деревни Дейя.

Избранная библиография

• Грейвз Р. [orel.rsl.ru/nettext/foreign/graves/index.htm Мифы Древней Греции]. — М.: Прогресс, 1992.
• Я, Клавдий (1934) — М.: Художественная литература 1991
• Божественный Клавдий (1935)
• «Со всем этим покончено», автобиографический роман о войне (1929)
• «Золотое руно» (1944)
• «Царь Иисус» (1946)
• «Белая богиня» (1948)
• «Сержант Лэм из девятого»
• «Действуй, сержант!»
• «Князь Велизарий»
• «Жена мистера Мильтона»
• «Крик»

Литература

• Cohen J. M. Robert Graves. L., 1960;
• Higginson F. H. A bibliography of the works of R. Graves. L., 1966;
• Kirkham М. The poetry of R. Graves. L., 1969;
• Seymoor-Smith M. Robert Graves. L., 1965;

Ссылки

• Я, Клавдий (мини-сериал)
• Луков Вл. А. [world-shake.ru/ru/Encyclopaedia/4089.html Грейвз (Грейвс) Роберт фон Ранке] // Электронная энциклопедия «Мир Шекспира».
• [www.gutenberg.org/author/Robert+Ranke+Graves Работы Robert Graves] в проекте «Гутенберг»
• [www.robertgraves.org/ The Robert Graves Trust]
• [www.kirjasto.sci.fi/rgraves.htm Pegasos article on Robert Graves]
• [www.poeticunreason.com/index.php# Website of the film 'Poetic Unreason']
• [www.warpoets.org War Poets Association]
• [www.poemhunter.com/i/ebooks/pdf/robert_graves_2004_9.pdf PDF Collection of Robert Graves Poems]

Отрывок, характеризующий Грейвс, Роберт

– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.