Грейнер, Анатолий Николаевич

Анатолий Грейнер
Общая информация
Гражданство:	СССР СССР
Дата рождения:	7 октября 1916(1916-10-07)
Место рождения:	Харьков
Дата смерти:	30 ноября 1990(1990-11-30) (74 года)
Место смерти:	Москва
Весовая категория:	полулёгкая, лёгкая
Стиль:	Игровик
Тренер:	Михаил Романенко, Иван Иванов
Любительская карьера
Количество боёв:	204
Количество побед:	170
Команда:	"Строитель", РККА, ЦДКА, ЦДСА
Государственные награды Спортивные звания
Медали Чемпионаты СССР Бронза Москва-1936 до 57 кг Золото Москва-1937 до 57 кг Серебро Москва-1938 до 57 кг Бронза Москва-1944 до 57 кг Бронза Москва-1945 до 60 кг Золото Москва-1946 до 60 кг Золото Москва-1947 до 60 кг Золото Тбилиси, Ленинград-1948 до 60 кг Золото Каунас-1949 до 60 кг Золото Донецк-1951 до 60 кг Золото Иваново, Москва-1953 до 60 кг Серебро Москва-1954 до 60 кг

Анато́лий Никола́евич (по другим данным Нау́мович) Гре́йнер (7 октября 1916, Харьков — 30 ноября 1990, Москва) — советский боксёр 1930-х – 1950-х годов, выступавший в полулёгкой и лёгкой весовых категориях. Семикратный чемпион СССР, заслуженный мастер спорта СССР. Один из самых ярких советских представителей классического, игрового стиля бокса, за что его журналисты и коллеги по ремеслу называли гроссмейстером или профессором ринга. Выступал на протяжении более 20 лет.

Биография

Анатолий Грейнер родился в Харькове 7 октября 1916 года в семье рабочего-украинца (по другим данным, был по национальности евреем). По окончании школы-семилетки учился в ФЗУ, а затем два года работал токарем на Харьковском заводе имени Т. Г. Шевченко. В 1934 году начал заниматься боксом под руководством ставшего впоследствии известным тренером и теоретиком бокса Михаила Романенко. В том же году по инициативе одного из первых популяризаторов и основоположников русской и советской школы бокса Аркадия Харлампиева, который способствовал зарождению и становлению в частности и харьковского бокса, была открыта высшая школа тренеров при Харьковском институте физкультуры. Грейнер был в числе семи человек первого её набора. Студенты Харьковского института физкультуры и учащиеся ВШТ, называвшие себя «харлампиевцами», фактически составляли сборную команду УССР по боксу тех лет. Таким образом, Грейнер одновременно начал заниматься боксом и обучаться премудростям тренерского искусства этого вида спорта. Он учился в инфизе с 1934 по 1939 годы.

Анатолий Николаевич был одним из наиболее ярких представителей «первой волны» украинского бокса. Победы и призовые места на соревнованиях самого высокого уровня пришли к нему очень быстро. Уже на чемпионате СССР 1936 года, выступая за спортивное общество "Строитель" (Харьков), он завоевал бронзовую медаль в категории полулёгкого веса (до 57 кг). А на следующий год, выступая в том же весе, но представляя уже РККА, Грейнер выиграл золотую медаль и впервые в своей карьере стал чемпионом СССР. На первенстве страны 1938 года он завоевал серебряную медаль. С 1941 года Анатолий Николаевич начал службу в Красной Армии. В следующий раз призовым местом на чемпионате СССР Грейнер отметился уже в 1944 году, завоевав на нём бронзовую награду. Такого же успеха он достиг и в следующем году, но выступая уже в рамках лёгкого веса (до 60 кг). А в 1946 году началась впечатляющая серия его триумфов на всесоюзных первенствах. Тогда он уже перебрался в Москву, начав представлять цвета ЦДКА, а впоследствии ЦДСА. Центральному спортивному клубу армии Анатолий Николаевич оставался верен до тех пор, пока в 1956 году не повесил перчатки на гвоздь.

Также после окончания Великой Отечественной войны, участником которой был Грейнер, он стал тренироваться в Москве у заслуженного тренера СССР, заслуженного мастера спорта СССР Ивана Игнатьевича Иванова. Завоевав золото чемпионата СССР 1946 года, Анатолий Николаевич повторял этот успех на трёх последующих первенствах страны в 1947, 1948 и 1949 годах. Это время было пиком его выступлений на ринге. В 1948 году, когда отмечалось 50-летие развития бокса в России, он был включён Всесоюзной секцией бокса в список первых 18 выдающихся боксёров СССР, а также был удостоен звания заслуженного мастера спорта СССР. В 1951 и 1953 годах Грейнер снова становился чемпионом Советского Союза, а в 1954 году последний раз взошёл на пьедестал почёта первенства страны, завоевав медаль серебряного достоинства. В финальном бою того чемпионата СССР он уступил молодому, физически сильному и напористому сопернику Владимиру Миронову.

Анатолий Грейнер успешно боксировал и на международной арене. Выступая в составе сборной команды СССР, он одержал победы в 18 (по другим данным в 12) боях. В 1946 году Грейнер стал чемпионом Олимпиады «Тул» в Хельсинки (Финляндия), а также победителем Всеславянских соревнований в Праге (Чехословакия). В его активе имелись победы над представителями Польши, Югославии, Чехословакии, Норвегии, Финляндии, Франции и других стран. В 1953 году Анатолий Николаевич имел шанс выступить на первом для советских боксёров чемпионате Европы, который проходил в Варшаве. Однако тренерский штаб национальной сборной, возглавляемый первым тренером Грейнера Михаилом Ивановичем Романенко, предпочёл взять на турнир молодого и перспективного Владимира Енгибаряна, которого Анатолий Николаевич победил в полуфинале чемпионата СССР того года. В итоге Енгибаряну удалось завоевать в Варшаве золотую медаль и стать первым в истории советского бокса чемпионом Европы.

Грейнер считался одним из наиболее тонких и искусных техников среди советских боксеров своего времени. Действуя в игровом, контратакующем стиле, он умел боксировать на любой дистанции, легко передвигался и непринуждённо маневрировал по всему рингу, мастерски владел финтами, наносил серии молниеносных ударов, отлично использовал защиту нырками и уклонами, что позволяло ему сохранять дистанцию для нанесения точных ударов и держать инициативу боя в своих руках. Кроме того, Анатолий Николаевич всегда вёл себя корректно и благородно с любым противником. Легендарный польский тренер Феликс «Папаша» Штамм, который однажды в Чехословакии увидел поединок с участием 35-летнего Анатолия Грейнера, воскликнул: "Смотреть на Грейнера в бою – такое же удовольствие, как слушать скрипку Страдивари".

А соперник на ринге и друг в жизни Анатолия Николаевича 5-кратный чемпион СССР Иван Князев вспоминал о нём: "Анатолий Грейнер был самый лучший боксер из всех, с кем мне приходилось встречаться на ринге. Он обладал великолепной техникой, изумительной реакцией и был превосходным тактиком. Анатолий видел каждое движение противника и артистично парировал самые роковые удары. Четырежды мы встречались на ринге, и все четыре раза я терпел поражение от этого великого мастера. Но, несмотря на это, мы остались с ним добрыми друзьями до конца его жизни". А после поединка Грейнера с польским боксёром Эрнестом Радемахером, который прошёл в Варшаве в 1946 году в рамках матчевой встречи Польша – СССР, европейская спортивная пресса окрестила действия советского бойца «концертом бокса» и называла его «боксёром экстра-класса», а также «несомненно одним из лучших боксёров Европы».

Последний, 204-й поединок на ринге Грейнер провёл в день, когда ему исполнилось 40 лет, и отметил юбилей 170-й победой, завершив таким образом свою долгую боксёрскую карьеру. Впоследствии Анатолий Николаевич посвятил себя тренерской работе. Выйдя в отставку с армейской службы в звании капитана запаса, Грейнер на протяжении многих лет передавал свой опыт молодым боксерам. Также Анатолий Николаевич прилагал усилия к поднятию уровня бокса в регионах страны. Так, в мае 1955 года он приезжал в забайкальский городок Балей, где провел серию тренировочных занятий с местными боксёрами, познакомил их с современной тактикой и техническими приемами бокса. Этот визит прославленного боксёра стал определенным толчком для развития бокса в Балее. А в 1960-е годы Грейнер в составе группы ведущих тренеров Советского Союза побывал в городах Дальнего Востока, где вместе с коллегами провёл большую работу по повышению квалификации местных тренеров и судей.

Скончался Анатолий Николаевич 30 ноября 1990 года. Похоронен на участке № 5/1 Николо-Архангельского кладбища Балашихинского района Московской области.

Ссылки

• Еленский Г.Л. Справочник по боксу : Утвержден Всесоюзной секцией бокса. - М.; Л.: Физкультура и спорт, 1948. - 48 с.
• Бокс. Справочник / Составитель Н.Н. Тараторин. - М.: Физкультура и спорт, 1976. - 248 с.
• Бокс. Энциклопедия. / Составитель Н.Н. Тараторин. - М.: Терра. Спорт, 1998. - 320 с.
• [boxing-fbr.ru/publications-view-945.html Грейнер Анатолий Николаевич] — страница на сайте Федерации бокса России
• [sport-necropol.ru/greyner.html Грейнер Анатолий Николаевич (1916-1990)] — страница на сайте "Спортивный некрополь"
• [jewish-memorial.narod.ru/Greyner.htm Грейнер Анатолий (7 октября 1916 г. - 30 ноября 1990 г.)] — страница на сайте "Еврейский мемориал"
• [www.necropolist.info/greyner.html Грейнер Анатолий Николаевич (1916-1990) (Аварийное состояние могильного памятника Грейнеру)] — страница на сайте "Общество некрополистов"

Отрывок, характеризующий Грейнер, Анатолий Николаевич

Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату: