Грейсон Холл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Грейсон Холл
Grayson Hall

В фильме «Ночь тёмных теней» (1971)
Дата рождения:

18 сентября 1922(1922-09-18)

Место рождения:

Филадельфия, США

Дата смерти:

7 августа 1985(1985-08-07) (62 года)

Место смерти:

Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актриса

Карьера:

1955—1982

Грейсон Холл (англ. Grayson Hall, 18 сентября 1922 — 7 августа 1985) — американская актриса, номинантка на премию «Оскар» в 1964 году.



Биография

Грейсон Холл, урождённая Ширли Гроссман, родилась в Филадельфии 18 сентября 1922 года. В 1946 году она вышла замуж за Тэда Брукса, с которым развелась тремя годами позже. Во второй раз замуж она вышла в 1952 году за писателя Сэма Холла, от которого в 1958 году родила сына Мэтью.

Её актёрская карьера началась в середине 1950-х годов и первоначально её сценическое имя было Ширли Грейсон. Её самой знаменитой роль стала Джудит Фэллоуз в фильме Джона Хьюстона «Ночь игуаны», на съёмки которого ей пришлось ехать на Пуэрто-Рико. Эта роль принесла актрисе номинацию на премию «Оскар» в 1964 году за Лучшую женскую роль второго плана. Другими её примечательными ролями стали Маргарет Миллер в фильме «Эта дикая кошка» (1965), а также доктор Джулия Хоффман в «Доме тёмных теней» (1970).

Грейсон Холл также много играла в нью-йоркских театрах и работала на телевидении, где у неё были роли в телесериалах «Мрачные тени», «Одна жизнь, чтобы жить» и «Все мои дети».

Актриса умерла от рака лёгкого в Нью-Йорке 7 августа 1985 года на 62 году жизни.

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Грейсон Холл"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Грейсон Холл


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.