Грей, Гордон

Гордон Грей Gordon Gray
2-й Министр армии США
20 июня 1948 года — 12 апреля 1950 года
Президент:	Гарри Трумэн
Предшественник:	Кеннет Клайборн Роял
Преемник:	Фрэнк Пэйс
5-й советник президента США по национальной безопасности
24 июня 1958 года — 13 января 1961 года
Президент:	Дуайт Эйзенхауэр
Предшественник:	Роберт Катлер
Преемник:	Макджордж Банди
Рождение:	30 мая 1909(1909-05-30) Балтимор, штат Мэриленд, США
Смерть:	26 ноября 1982(1982-11-26) (73 года) Вашингтон, США
Награды:

Гордон Грей (англ. Gordon Gray; 30 мая 1909, Балтимор, штат Мэриленд, США — 26 ноября 1982, Вашингтон, США) — американский государственный деятель, министр армии США (1948—1950), советник президента США по национальной безопасности (1958—1961).

Биография

Родился в семье, тесно связанной с R.J. Reynolds Tobacco.

Окончил университет Северной Каролины (1930) и школу права в Йельском университете (1933). Вёл юридическую практику в Нью-Йорке. Участник Второй мировой войны, закончил её в качестве капитана в штабе 12-й группы армий в Европе.

Был избран в Сенат штата Северная Каролина.

• 1947—1948 гг. — помощник министра армии США.
• 1949 г. — заместитель министра армии США.
• 1949—1950 гг. — министр армии США.
• 1950—1955 гг. — президент университета Северной Каролины. Был первым президентом Комитета психологической стратегии (Psychological Strategy Board) (1951—1952).
• 1955—1957 гг. — помощник министра обороны по вопросам международной безопасности, затем — директор Управления мобилизации.
• 1958—1961 гг. — советник президента США по национальной безопасности.

При президентах Кеннеди, Джонсоне, Никсоне и Форде являлся членом президентского Консультативного совета по внешней разведке.

Награды и звания

• Почётная степень по юриспруденции от университета Северной Каролины (1949).
• Президентская медаль Свободы (1961).
• Лауреат награды Сильвануса Тайера (1976).

Источники

www.history.army.mil/books/Sw-SA/Gray.htm

Отрывок, характеризующий Грей, Гордон

Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.