Греки в Польше

Греки в Польше (польск. Grecy w Polsce) — одно из польских национальных меньшинств. По данным переписи населения 2011 года, в Польше проживают 3600 человек греческой национальности.

История польских греков

Греки появились в Польше ещё в Средневековье: основную часть греческих жителей Польши составляли купцы из Византии и проповедники православного христианства, занимавшиеся строительством православных церквей как в Средневековой Польше, так и в Речи Посполитой. Греческое население смешивалось с проживавшими поляками, литовцами, белорусами, украинцами и русинами.

Новая волна миграции пришлась на 1949 год, когда из Греции, охваченной гражданской войной, ринулись беженцы, значительную часть которых составляли жители Греческой Македонии — сторонники Демократической армии Греции, крестьяне и партизаны-антифашисты. Польша приняла около 14 тысяч (по другим данным 12,3 тысяч) человек, из них четверть — дети.

Большая часть беженцев прибыла морем в порт Гдыня. Для них был организован лазарет в Дзивнуве на территории Волыни, который служил ранее госпиталем военной хирургии и реабилитации. Польское правительство приняло решение поселить большую часть греческих беженцев на «возвращённых землях», к западу от Одера (в основном в окрестностях города Згожелец). Около 9 тысяч отправились в Згожелец, значительная часть осела в Дольны-Слёнске и всём Подкарпатском воеводстве (Крощенко, Юречкова, Лисковате, Гренцёва), у горного массива Бещады на юго-востоке Польши рядом с советской границей. Детей-сирот распределили по детским домам в Польше.

Изначально беженцев приветствовали как борцов против капитализма: им предоставили огромную государственную материальную помощь в плане строительства новых домов и интеграции в польское общество. Многие стали работать на фермах, где чувствовали себя в полной безопасности и хорошо содержались, но в города переезжало очень мало людей. Вскоре многие стали возвращаться на историческую родину, и к 1957 году в Польше проживало уже около 10 тысяч греков. Однако оставшиеся оказались в тяжёлом положении: ряд их был обвинён в шпионаже в пользу Югославии, и многие из них были в 1961 году депортированы в Болгарию. После подписания в 1985 году польско-греческого соглашения о предоставлении греческим беженцам пенсий по старости на исторической родине число греков в Польше резко сократилось: многие выехали на родину..

Современный статус

По данным переписи населения 2002 года, в стране проживало 1404 представителя греческой национальности, а также 2793 уроженца Греции и имевших польское гражданство. Греческим языком владели 3166 человек, из них 2759 общались на нём в быту (как правило, уроженцы смешанных польско-греческих семей). В настоящее время в Польше проживает 3600 человек — представителей греческой национальности (из них чисто греками себя называют 657 человек, 1083 человека имеют какие-либо другие корни, 2858 человек назвали себя одновременно поляками и греками). 1609 человек используют греческий язык для общения дома, из них 943 человека — поляки по национальности. 928 человек называют греческий язык родным для себя. Наибольшая часть греков в Польше проживает ныне во Вроцлаве (200 человек), гмине Полице и Згожельце (по 55 человек), в Свиднице (40 человек), гмине Устшики-Дольне (24 человека) и Беляве (14 человек).

Родившиеся и выросшие в Польше греки, проживающие ныне в Греции, являются членами культурного общества «Поляки». Исторической родиной около половины греков Польши является Македония (Вардарская или Греческая), либо же у них есть славянские македонские корни. По мнению польских экспертов по изучению дел меньшинств Альфреда Маевича и Томаша Вихеркевича, польское правительство в плане принятия греческих беженцев допустило ошибку, заставив македонцев принимать греческие имена и греческую культуру и не разрешив им открыть школы и организации для соотечественников.

В 1950 году беженцы из Греции были объединены в Гмину демократических политических беженцев из Греции (польск. Gmina Demokratycznych Uchodźców Politycznych z Grecji), центр которой располагался в Згожельце. Через два года она переехала во Вроцлав и получила в 1953 году название «Союз политических беженцев из Греции имени Никоса Белоянниса» (польск. Związek Uchodźców Politycznych z Grecji im. Nikosa Belojanisa). После падения диктатуры «чёрных полковников» в Греции Союз был переименован в «Общество греков в Польше» (польск. Towarzystwo Greków w Polsce). В 1989 году на волне демократизации Европы была образована Ассоциация македонцев в Польше (польск. Stowarzyszenie Macedończyków w Polsce), не подчинявшаяся Обществу. 27 апреля 2007 года было открыто новое общество греков в Польше под названием «Одиссей», а 15 декабря 2008 было создано общество греков в Лодзи. В Згожельце действует дом культуры, который организует ежегодные международные фестивали греческой песни.

Проблема признания национальным меньшинством

Профессор Славомир Лодзинский в своём сообщении, опубликованном Хельсинкской федерацией прав человека, обвинил правительство Польши в нарушении прав греков и македонцев, которые якобы не считались вообще за меньшинство:

В настоящее время полноценная законодательная защита ограничена только национальными меньшинствами, куда входят группы польских граждан — старики, коренные и неиммигрантского происхождения. Эта перспектива привела к тому, что группы греков и македонцев, признававшихся национальными меньшинствами с 1950-х годов, с начала 1990-х годов таковыми не считаются с точки зрения государства. </blockquote>

Президент Кашубско-Померанской ассоциации Брунон Сынак в 2002 году встретился с Добеславом Жеменевским, главой отдела по делам национальных меньшинств Министерства внутренних дел Польши. В разговоре с Сынаком Жеменевский заявил, что греки и македонцы не отвечают требованиям национальных меньшинств Республики Польша.

Известные представители

• Жупаньский, Ян Констанций — книжный издатель
• Хадзиниколау, Никос — писатель
• Хадзиниколау, Арес — пианист
• Хэлена Дзока (Элени) — певица
• Милопулос, Димос — художник
• Пилитсидис, Телемах — художник, писатель
• Хрисулидис, Михал — художник, сценарист
• Еропулос, Стафис — художник, дизайнер одежды
• Мандзиос, Христос — скульптор, преподаватель Академии изящных искусств имени Эугениуша Гепперта во Вроцлаве
• Вразас, Илиас — философ, поэт, музыкант
• Рускетос, Никос — музыкант
• Сколиас, Йоргос — музыкант
• Куртис, Мило — музыкант
• Анфимос, Апостолис — рок-музыкант
• Йориадис, Костек — музыкант
• Купас, Микис — рок-музыкант (группа Wilki)
• Иконому, Ники — певица (группы Filipinki i Pro Contra)
• Тавлас, Никос — врач-кардиолог
• Раптис, Паулос — оперный певец (тенор)
• Камбурелис, Фанасис — математик, информатик, руководитель центра производства компьютеров серии Odra, автор польско-греческого и греко-польского словаря
• Костжева-Зорбас, Гжегож — политолог, журналист

Напишите отзыв о статье "Греки в Польше"

Примечания

Отрывок, характеризующий Греки в Польше

– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.