Грекофильская школа армянской литературы
Грекофильская школа (арм. Հունաբան դպրոց) — направление в раннесредневековой армянской литературе, последователи которого занимались в основном переводами с греческого языка научных и религиозных трактатов. Последователи этого направления, в отличие от других армянских переводчиков, осуществляли дословный (и даже «поморфемный») перевод древнегреческих трудов, приспосабливая армянский текст к правилам греческого языка. В результате плодотворной деятельности грекофилов армянская интеллигенция ознакомилась практически со всеми достижениями древнегреческой науки, в первую очередь — философии, грамматики и естествознания. Некоторые классические труды, утерянные в греческом оригинале, сохранились до наших дней лишь в армянском переводе благодаря деятельности этой школы. Большинство грекофилов остаются анонимными, но к ним иногда причисляют и известных авторов (Мовсес Хоренаци, Давид Керакан, Мамбре Верцанох, Давид Анахт, Хосровик Таргманич и др.)[1].
Закреплённое в академической науке название этой школы «грекофильская» («эллинофильская») не является точным переводом встречающегося в древнеармянских текстах названия «yunaban» (буквально — «грекословный»), под которым имелось в виду не эллинофильство, а грецизмы в языке[2]. Грекофильство представителей этой школы выражалось в высочайшей оценке и приверженности к греческой культуре, однако, по мнению С. Аревшатяна, оно не распространялось на политическую ориентацию[3].
Содержание
Возникновение
Первым учёные Мхитаристы высказали мнение, что временем возникновения грекофильской школы следует считать вторую половину V века[4], но окончательно ответить на этот вопрос не представляется возможным. Большинство грекофильных переводов анонимны и не датированы, датировка первых трудов, ссылающихся на эти переводы, также спорна[5]. Видный нидерландский арменист Й. Вайтенберг[nl] отмечает, что возникновение этой школы было датировано разными исследователями между 450 и 570 годами, но наиболее вероятной датировкой следует считать первую половину VI века. Такую датировку он объясняет тем, что один из переводов грекофилов — «Возражения к определениям собора в Халкидоне» Тимофея Элура, скорее всего был сделан незадолго до второго Двинского собора (554 или 555 год), и его автор принадлежал ко второму поколению грекофилов[6]. В любом случае, как отмечает британский историк Р. Томсон[en], в VI веке это литературное направление было уже хорошо развито[5]. Школа просуществовала до VIII века, однако его влияние ещё долго чувствовалась в армянской литературе.
Помимо времени, непонятны также причины возникновения подобного направления. Были высказаны разные предположения, но наиболее правдоподобной, по мнению Й. Вайтенберга, была гипотеза французского учёного Жан-Пьерa Маэ[fr], объясняющая подобный стиль переводов экзегетической традицией. Согласно этому мнению, если смысловой (ad sensum) перевод хорошо согласовывается с ранними переводами литургических текстов, то дословный (ad litteram) перевод отражает более доктринальное отношение и ещё большую чувствительность к изначальному тексту. Возникновение такой школы, согласно этой гипотезе, является результатом исторического и культурного развития внутри Армении[6]. Р. Томсон также считает, что причины возникновения подобного направления переводческой литературы остаются загадочными, учитывая, что в первой половине V века в Армении были выполнены многие элегантные переводы греческих текстов, в которых выходной текст полностью соответствовал формам и синтаксису армянского языка. Грекофильный стиль, как он отмечает, никак не может быть результатом плохого знания греческого, но скорее обусловлен озабоченностью авторов точностью перевода[5].
Существует предположение, что школа была частью программы Армянской Церкви для усвоения достижений древнегреческой науки и раннехристианского литературного наследия, а в будущем и для успешного ведения догматических дискуссий. Её главным предназначением было создание учебников по философии и наукам «тривиума и квадривиума», а также истории Церкви. Из религиозных текстов однако были переведены только предшествующие Халкидонскому собору памятники[7].
Влияние на армянскую культуру
Несмотря на идеологическую борьбу против Византии в VI—VII веках, отношения армян с греческой культурой оставались очень тесными. Особенно ярко армяно-византийские культурные контакты выразились во влиянии греческого языка и литературы на армянскую. Ведущую роль в этом сыграла грекофильская школа. Хотя об авторах этой школы известно немного, в академических кругах существует консенсус, что большинство из них получили образование в ведущих научных центрах Византии, в первую очередь в Афинах, Александрии, и Константинополе, иногда и в Эдессе. Серьёзнейшее влияние на изучение армянского языка оказало «Искусство грамматики» Дионисия Фракийского, переведённое первыми представителями грекофильской школы. Вплоть до Позднего Средневековья армянские грамматики писали толкования к «Искусству грамматики» и грамматика армянского языка объяснялась почти исключительно концепциями Дионисия. Грамматики-грекофилы создавали новые, искусственные и достаточно сложные, армянские слова на основе греческих форм, и даже старались приспособить армянский язык к греческой грамматике. В результате этой деятельности в древнеармянской литературе появился так называемый «грекофильский армянский язык»[8]. Этот язык, повторяющий грамматические формы и синтаксические обороты греческого, был доступен, в большинстве случаев, лишь знатокам греческого[7]. Впоследствии армянские авторы признали его формы как чуждые армянскому языку и отказались от него, но «грекофильский армянский» оставил след, ощутимый даже в современном армянском[9]. В первую очередь это касается префиксов. Для наиболее точного перевода богатых префиксами греческих слов были созданы новые префиксы, многие из которых закрепились в армянском[10].
К первым памятникам грекофильской школы относятся переводы «Искусства грамматики» Дионисия Фракийского, «Книги хрий» Афтония, «Прогимнасмы» Теона Александрийского, а также два трактата Иринея Лионского[1][3]. Однако, в отличие от предыдущих армянских переводчиков, занимающихся в основном переводами церковных текстов, основное внимание грекофилов было сосредоточено на светских научных дисциплинах. Для переводов они в первую очередь выбирали знаменитые в то время учебники (в основном по наукам «тривиума», в меньшей степени — «квадривиума»), и значительно реже обращались к богословской литературе[11]. Наиболее богата их философская литература: к ней относятся переводы 14 трактатов Филона Александрийского, диалоги Платона, «Органон» и «Об истолковании» Аристотеля, «Введение к „Органону“ Аристотеля» Порфирия, приписываемые Гермесу Трисмегисту, Ямвлиху и Зенону Элейскому труды, и т. д. В религиозной литературе важны переводы догматических сочинений Тимофея Элура, Иринея Лионского и Евтихия Константинопольского, распространение которых способствовало дальнейшему отдалению армян-монофизитов от диофизитской Византии. Не меньшую роль сыграли и переводы естественнонаучных трудов, которые стали основой для возникновения в Армении в VII веке (благодаря деятельности Анании Ширакаци) собственной естественнонаучной школы[1]. Крайне важное значение для естественнонаучной дисциплины сыграл перевод «De Simplicium Medicamentorum Temperamentis et Facultatibus» Галена, который однако не сохранился. Для лучшего понимания армянскими врачами этого и других переведённых медицинских трудов, грекофилами, или под влиянием грекофильской школы, был даже создан специальный терминологический глоссарий[12].
Значение и изучение
Изучением наследия грекофильской школы изначально занималась арменистика. Особенно ценной оказалась статья «Грекофильская школа и этапы её развития» Я. Манандяна (Вена, 1928), где впервые была показана последовательность школы и её периодизация на несколько поколений. Как показали последующие исследования, исключительное значение гракофильская школа имеет не только для армянской культуры, его важность для современной науки также неоценима. Многие труды, переведённые грекофилами, сохранились только на армянском языке и стали доступны мировой науке именно благодаря этим переводам. Наиважнейшими из таких трудов являются семь трактатов Филона Александрийского и «Возражения» Тимофея Элура. Другие труды, в частности, переводы трактатов Аристотеля и Порфирия, являются древнейшими в мировой литературе и выполнены значительно раньше, чем дошедшие до нас рукописи греческих текстов. Эти переводы имеют большое значение для восстановления оригинальных вариантов, тем более, что особенности грекофильского переводческого направления позволяют делать это с высочайшей точностью[1]. В настоящее время изучением грекофильских переводов активно занимаются и византинисты, для восстанавливания утерянных и контаминированных греческих текстов[7].
Напишите отзыв о статье "Грекофильская школа армянской литературы"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [hy.wikisource.org/wiki/Հայկական_Սովետական_Հանրագիտարան_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_6.djvu/643 Грекофильская школа] = Հունաբան դպրոց // Армянская Советская Энциклопедия. — 1980. — Т. 6. — С. 643—644.
- ↑ А. В. Десницкая, С. Д. Кацнельсон. История лингвистических учений: средневековый Восток. — Л.: Наука, 1981. — С. 23.
- ↑ 1 2 С. Аревшатян Платон в древнеармянских переводах // Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. — М.: Наука, 1979. — С. 269—277.
- ↑ А. Н. Мурадян. [hpj.asj-oa.am/665/1/64-3(91).pdf К вопросу о хронологии грекофильской школы] // Историко-филологический журнал. — 1964. — № 3. — С. 92.
- ↑ 1 2 3 R. Thomson. Rewriting Caucasian history. — Oxford: Clarendon press, 1996. — С. xxviii—xxix. — 464 с.
- ↑ 1 2 J. J. S. Weitenberg Eusebius of Emesa and Armenian translations // The Book of Genesis in Jewish and Oriental Christian Interpretation. — Peeters Publishers, 1997. — С. 163—170.
- ↑ 1 2 3 М. Э. Ширинян [www.pravenc.ru/text/166441.html Грекофильская школа] // Православная энциклопедия. Том XII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2006. — С. 322—323. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-017-Х
- ↑ А.Н. Тер-Гевондян. Армения и арабский халифат. — Ер.: изд-во АН АрмССР, 1977. — С. 69. — 324 с.
- ↑ A. J. Hacikyan, G. Basmajian, E. S. Franchuk and N. Ouzounian. [books.google.ru/books?id=uvA-oV0alP8C The Heritage of Armenian Literature: From the Oral Tradition to the Golden Age]. — Wayne State University Press, 2000. — С. 100—101. — 388 с.
- ↑ [hy.wikisource.org/wiki/Հայկական_Սովետական_Հանրագիտարան_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_11.djvu/644 Грекофильский армянский] = Հունաբան հայերեն // Армянская Советская Энциклопедия. — 1985. — Т. 11. — С. 644.
- ↑ M. E. Shirinian [books.google.ru/books?id=P74AFqMSdh8C Philo and the Book of Causes by Grigor Abasean] // Studies on the Ancient Armenian Version of Philo's Works / ed. Sara Mancini Lombardi, Paola Pontani. — BRILL, 2010. — С. 155—190.
- ↑ Stella Vardanian [rbedrosian.com/Ethnob/Vardanyan_1999_Med_Arm_Greek_Arab.pdf Medieval Armenian medicine and its relations to Greek and Arabic medicine] // The Diffusion of Greco-Roman Medicine Into the Middle East and the Caucasus. — Delmar, NY: Caravan Books, 1999. — С. 199—209.
См. также
Литература для дальнейшего чтения
- [books.google.ru/books?id=P74AFqMSdh8C Studies on the Ancient Armenian Version of Philo's Works] / ed. Sara Mancini Lombardi, Paola Pontani. — BRILL, 2010. — 222 с.
Давид Анахт • Себеос • Комитас Ахцеци • Иоанн Мамиконьян • Давтак Кертог • Иоанн Одзнеци • Степанос Сюнеци • Гевонд • Саакдухт • Хосровидухт • Товма Арцруни • Ованес Драсханакертци • Ухтанес • Мовсес Каганкатваци средневековье XI—XV века ²</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"> Григор Нарекаци • Степанос Таронеци • Григор Магистрос • Аристакес Ластивертци • Ованес Имастасер • Матеос Урхаеци • Нерсес Шнорали • Мхитар Гош • Нерсес Ламбронаци • Вардан Айгекци • Вардан Аревелци • Киракос Гандзакеци • Смбат Спарапет • Фрик • Ованес Ерзнкаци Плуз • Мхитар Айриванеци • Степанос Орбелян • Геворг Скевраци • Хетум Патмич • Костандин Ерзнкаци • Григор Акнерци • Хачатур Кечареци • Есаи Нчеци • Тертер Ереванци • Ованес Воротнеци • Григор Татеваци • Маттеос Джугаеци • Григор Хлатеци • Аракел Сюнеци • Товма Мецопеци • Аракел Багишеци • Мкртич Нагаш XVI—XVIII века</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"> Ованес Тлкуранци • Григорис Ахтамарци • Наапет Кучак • Нерсес Мокаци • Симеон Лехаци • Симеон Джугаеци • Аракел Даврижеци • Степанос Лехаци • Захария Канакерци • Еремия Кеомурчян[hy] • Нагаш Овнатан • Хачатур Эрзрумци[hy] • Багдасар Дпир • Есаи Гасан-Джалалян • Симеон Ереванци • Петрос Капанци • Саят-Нова • Шаамир Шаамирян начало XX века</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"> Арутюн Аламдарян • Месроп Тагиадян[hy] • Хачатур Абовян • Гевонд Алишан • Иосиф Шишманян[en] • Макар Бархударянц • Габриел Сундукян • Мкртич Пешикташлян • Микаэл Налбандян • Рафаэл Патканян • Раффи • Перч Прошян[en] • Газарос Агаян • Смбат Шахазиз[en] • Србуи Тюсаб • Акоп Паронян • Григор Арцруни • Петрос Дурян • Арпиар Арпиарян • Мурацан • Александр Ширванзаде • Атрпет[en] • Лео • Григор Зохраб • Ованес Ованисян • Вртанес Папазян • Нар-Дос • Ованес Туманян • Левон Шант • Ерванд Отян • Атабек Хнкоян • Аршак Чопанян[en] • Аветик Исаакян • Дереник Демирчян • Ваган Текеян • Забел Есаян[en] • Сиаманто • Даниэль Варужан • Ваан Терьян • Рубен Севак • Мисак Мецаренц современность</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"> Арази • Акоп Ошакан[en] • Костан Зарян[en] • Степан Зорян • Ваан Тотовенц • Егише Чаренц • Аксел Бакунц • Наири Зарьян • Гурген Маари • Шаан Шахнур[en] • Вахтанг Ананян • Мкртич Армен • Рачия Кочар[hy] • Хачик Даштенц[en] • Ованес Шираз • Амо Сагиян[en] • Мушег Ишхан[en] • Серо Ханзадян • Маро Маркарян • Сильва Капутикян • Геворг Эмин • Рачия Ованесян[hy] • Ваагн Давтян • Паруйр Севак • Мкртич Саргсян[hy] • Захрад[en] • Агаси Айвазян • Метаксе[en] • Айк Хачатрян[hy] • Арташес Калантарян[en] • Мушег Галшоян[hy] • Вардгес Петросян • Жирайр Ананян[en] • Грант Матевосян • Зорий Балаян • Арамаис Саакян[en] • Перч Зейтунцян • Размик Давоян • Генрих Эдоян[hy] • Артем Арутюнян[hy] • Вано Сирадегян • Левон Ананян • Гурген Ханджян[hy] • Грачья Тамразян • Левон Хечоян • Ваграм Саакян[en] ¹ Имена только наиболее значимых средневековых, новых и новейших авторов. ² X—XIV века период Армянского Возрождения </td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Грекофильская школа армянской литературы«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом. От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет». – Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась. Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери. Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных. Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся. – Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям. И он опять обратился к Пьеру. – Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета. Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты». «Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает. Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере. – Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама. Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся. – Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.] Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали. – Всё то же, – отвечала она мужу. Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его. – Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!… Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки. – Княгиня, иди же сюда, – прокричал он. Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних. «Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь. – Элен! – сказал он вслух и остановился. «Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось. – Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки. Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением. «Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер. – Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя. Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих. Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».) – Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это. Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал. Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном. Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю. – Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем… Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый. – А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего. – Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел. Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!» – Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству? Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него. – Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров! – Ваше сиятельство, я полагал… – Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты. Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п. Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул. – Др… или дура!… – проговорил он. «И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой. – А княгиня где? – спросил он. – Прячется?… – Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении. – Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол. Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить. – Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга. Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его. – Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она. – Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь. |