Греко-иберский алфавит
Греко-иберский алфавит представлял собой адаптацию ионийской разновидности греческого алфавита к специфике иберского языка. Не входит в группу палеоиспанских письменностей, также использовавшихся для иберского языка, однако имеющих совершенно иное происхождение и носивших смешанный характер (частично слоговые, частично алфавитные). В отличие от них, греко-иберское письмо было чисто алфавитной письменностью.
Надписи греко-иберским алфавитом обнаружены в основном в Аликанте и Мурсии. Направление письма — слева направо. Количество известных надписей греко-иберским письмом невелико: не более двух с половиной десятков надписей на керамике и около десятка свинцовых пластинок, среди них достаточно длинные — пластинка из Ла-Серреты (Алькой, Аликанте) и свинцовая пластинка из Эль-Сигарралехо (Мула, Мурсия). Археологический контекст греко-иберских надписей в основном связан с IV в. до н. э., однако палеографические характеристики указывают на то, что письменность могла возникнуть в V в. до н. э.
Греко-иберский алфавит содержит 16 знаков, идентичных греческим, за исключением знака, соответствующего второму ротическому: пять гласных, только один назальный, один латеральный, два сибилянта, два ротических, три звонких окклюзивных (лабиальный, дентальный и велярный), но только по одному глухому окклюзивному (дентальный и велярный). Для передачи второго ротического к букве «ро» добавлен дополнительный штрих. Для передачи звука «e» вместо буквы «эта» выбран «эпсилон». Для второго сибилянта выбран знак «сампи».
См. также
Напишите отзыв о статье "Греко-иберский алфавит"
Литература
- Gómez-Moreno, Manuel (1922): «De Epigrafia ibérica: el plomo de Alcoy», Revista de filología española 9, pp. 341-366.
- Hoz, Javier de (1987): «La escritura greco-ibérica», Veleia 2-3, pp. 285-298.
- Hoz, Javier de (1998): «Epigrafía griega de occidente y escritura greco-ibérica», Los griegos en España, pp. 180-196.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2005): «Introducció a l’estudi de les inscripcions ibèriques», Revista de la Fundació Privada Catalana per l’Arqueologia ibèrica, 1, pp. 13-144.
- Untermann, Jürgen (1990): Monumenta Linguarum Hispanicarum. III Die iberischen Inschriften aus Spanien, Wiesbaden.
- Velaza, Javier (1996): Epigrafía y lengua ibéricas, Barcelona.
Ссылки
- [www.webpersonal.net/jrr/ib3_en.htm The Greek-Iberian writing- Jesús Rodríguez Ramos]
- [www.arqueotavira.com/Mapas/Iberia/Populi.htm Detailed map of the Pre-Roman Peoples of Iberia (around 200 BC)]
Отрывок, характеризующий Греко-иберский алфавит
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
