Греко-римская борьба на летних Олимпийских играх 1996
Поделись знанием:
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
(перенаправлено с «Греко-римская борьба на XXVI летних Олимпийских играх»)
Греко-римская борьба на XXVI Летних Олимпийских играх
Содержание
Медалисты
| Категория | Золото | Серебро | Бронза |
| 48 кг | |||
| 52 кг | |||
| 57 кг | |||
| 62 кг | |||
| 68 кг | |||
| 74 кг | |||
| 82 кг | |||
| 90 кг | |||
| 100 кг | |||
| 130 кг |
Страны
| № | Страна | Золото | Серебро | Бронза | 4 место | 5место | 6место | Условные очки | Медали |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  Польша |
3 | 1 | 1 | 0 | 0 | 0 | 30 | 5 |
| 2 |  Россия |
1 | 0 | 2 | 2 | 1 | 0 | 23 | 3 |
| 3 |  Белоруссия |
0 | 2 | 1 | 2 | 0 | 0 | 20 | 3 |
| 4 |  Куба |
1 | 1 | 0 | 0 | 2 | 2 | 18 | 2 |
| 5 |  Украина |
1 | 0 | 1 | 2 | 0 | 1 | 18 | 2 |
| 6 |  США |
0 | 3 | 0 | 0 | 0 | 0 | 15 | 3 |
| 7 |  Германия |
0 | 1 | 1 | 1 | 1 | 1 | 15 | 2 |
| 8 |  Турция |
1 | 0 | 1 | 0 | 1 | 0 | 13 | 2 |
| 9 |  Казахстан |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 10 | 1 |
| 10 |  Армения |
1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 7 | 1 |
| 10 |  Южная Корея |
1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 7 | 1 |
| 12 |  Молдавия |
0 | 0 | 1 | 0 | 1 | 0 | 6 | 1 |
| 13 |  Финляндия |
0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 5 | 1 |
| 13 |  Франция |
0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 5 | 1 |
| 15 |  Швеция |
0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 1 | 5 | 1 |
| 16 |  Болгария |
0 | 0 | 0 | 0 | 2 | 1 | 5 | 0 |
| 17 |  Китай |
0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 4 | 1 |
| 18 |  Грузия |
0 | 0 | 0 | 1 | 0 | 1 | 4 | 0 |
| 19 |  КНДР |
0 | 0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 3 | 0 |
| 20 |  Греция |
0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 1 | 3 | 0 |
| 21 |  Израиль |
0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 0 | 2 | 0 |
| 22 |  Венгрия |
0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 1 | 0 |
| 22 |  Узбекистан |
0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 1 | 0 |
Результаты
Победители поединков выделены жирным, медалисты — цветом медали.
48 кг
Полуфиналы
| Сим Квон Хо, Южная Корея | Г. Папашвили, Грузия | 11:0 |
| А. Павлов, Белоруссия | У. Амита, Куба | 5:0 |
Утешительные полуфиналы
| З. Гулиев, Россия | Г. Папашвили, Грузия | 6:0 |
| Канг Йонг, КНДР | У. Амита, Куба | 7:0 |
за 5 место
| У. Амита, Куба | Г. Папашвили, Грузия | 4:0 |
за 3 место
| З. Гулиев, Россия | Канг Йонг, КНДР | 4:0 |
Финал
| Сим Квон Хо, Южная Корея | А. Павлов, Белоруссия | 4:0 |
52 кг
Полуфиналы
| А. Назарян, Армения | Л. Ривас, Куба | 7:1 |
| Б. Паульсон, США | Й. Анев, Болгария | 6:2 |
Утешительные полуфиналы
| А. Калашников, Украина | Й. Анев, Болгария | 5:0 |
| С. Даниэлян, Россия | Л. Ривас, Куба | 9:8 |
за 5 место
| Л. Ривас, Куба | Й. Анев, Болгария | 5:0 |
за 3 место
| А. Калашников, Украина | С. Даниэлян, Россия | 4:1 |
Финал
| А. Назарян, Армения | Б. Паульсон, США | 5:1 |
57 кг
Полуфиналы
| Ю. Мельниченко, Казахстан | Р. Йилдиз, Германия | 3:0 |
| Д. Холл, США | Шенг Зетянь, Китай | 1:0 |
Утешительные полуфиналы
| Шенг Зетянь, Китай | Л. Эрнандес, Куба | 8:2 |
| Р. Хакимов, Украина | Р. Йилдиз, Германия | 3:2 |
за 5 место
| Р. Йилдиз, Германия | Л. Эрнандес, Куба | 0:0 (реш. судей) |
за 3 место
| Шенг Зетянь, Китай | Р. Хакимов, Украина | 4:0 |
Финал
| Ю. Мельниченко, Казахстан | Д. Холл, США | 4:1 |
62 кг
Полуфиналы
| В. Завадски, Польша | Г. Камышенко, Украина | 8:2 |
| Х. Л. Марен, Куба | И. Иванов, Болгария | 4:1 |
Утешительные полуфиналы
| М. Пирим, Турция | Г. Камышенко, Украина | 2:1 |
| К. Гулашвили, Грузия | И. Иванов, Болгария | 3:1 |
за 5 место
| И. Иванов, Болгария | Г. Камышенко, Украина | 3:0 |
за 3 место
| М. Пирим, Турция | К. Гулашвили, Грузия | 9:0 |
Финал
| В. Завадски, Польша | Х. Л. Марен, Куба | 3:1 |
68 кг
Полуфиналы
| Р. Вольны, Польша | Г. Пулаев, Узбекистан | 3:0 |
| Г. Йолуз, Франция | К. Маджидов, Белоруссия | 4:1 |
Утешительные полуфиналы
| А. Третьяков, Россия | Г. Пулаев, Узбекистан | 6:0 |
| К. Маджидов, Белоруссия | Б. Георгиев, Болгария | 3:1 |
за 5 место
| Б. Георгиев, Болгария | Г. Пулаев, Узбекистан | 2:1 |
за 3 место
| А. Третьяков, Россия | К. Маджидов, Белоруссия | 4:0 |
Финал
| Р. Вольны, Польша | Г. Йолуз, Франция | 7:0 |
74 кг
Полуфиналы
| Ф. Аской, Куба | М. Искандарян, Россия | 5:4 |
| М. Аселл, Финляндия | А. Дзихасов, Украина | 10:0 |
Утешительные полуфиналы
| Й. Трач, Польша | А. Дзигасов, Украина | 3:1 |
| Э. Хан, Германия | М. Искандарян, Россия | 8:5 |
за 5 место
| М. Искандарян, Россия | А. Дзигасов, Украина | 0:0 (реш. судей) |
А. Дзигасов (Украина) дисквалифицирован, 6 место присуждено Т. Берзича (Венгрия).
за 3 место
| Й. Трач, Польша | Э. Хан, Германия | 4:2 |
Финал
| Ф. Аской, Куба | М. Аселл, Финляндия | 8:2 |
82 кг
Полуфиналы
| Х. Ерликая, Турция | М. Лидберг, Швеция | 1:0 |
| Т. Зандер, Германия | Г. Цицуашвили, Израиль | 3:1 |
Утешительные полуфиналы
| В. Цилент, Белоруссия | М. Лидберг, Швеция | 4:1 |
| Д. Турлыханов, Казахстан | Г. Цицуашвили, Израиль | 4:0 |
за 5 место
| Г. Цицуашвили, Израиль | М. Лидберг, Швеция | 0:0 (реш. судей) |
за 3 место
| В. Цилент, Белоруссия | Д. Турлыханов, Казахстан | 4:0 |
Финал
| Х. Ерликая, Турция | Т. Зандер, Германия | 3:0 |
90 кг
Полуфиналы
| В. Олейник, Украина | Х. Басар, Турция | 3:0 |
| Я. Фафински, Польша | И. Константинидис, Греция | 6:0 |
Утешительные полуфиналы
| М. Буллманн, Германия | Х. Басар, Турция | 4:0 |
| А. Сидоренко, Белоруссия | И. Константинидис, Греция | 5:0 |
за 5 место
| Х. Басар, Турция | И. Константинидис, Греция | 4:1 |
за 3 место
| М. Буллманн, Германия | А. Сидоренко, Белоруссия | 2:0 |
Финал
| В. Олейник, Украина | Я. Фафински, Польша | 6:0 |
100 кг
Полуфиналы
| А. Вронски, Польша | Х. Перес, Куба | 2:0 |
| С. Лиштван, Белоруссия | М. Люнгберг, Швеция | 2:1 |
Утешительные полуфиналы
| М. Люнгберг, Швеция | И. Грабовецкий, Молдавия | 5:0 |
| Т. Эдишерашвили, Россия | Х. Перес, Куба | 1:0 |
за 5 место
| И. Грабовецкий, Молдавия | Х. Перес, Куба | 0:0 (реш. судей) |
за 3 место
| М. Люнгберг, Швеция | Т. Эдишерашвили, Россия | 3:0 |
Финал
| А. Вронски, Польша | С. Лиштван, Белоруссия | 0:0 (реш. судей) |
130 кг
Полуфиналы
| А. Карелин, Россия | П. Пойкилидис, Греция | 8:0 |
| М. Гаффари, США | Р. Шекель, Германия | 4:0 |
Утешительные полуфиналы
| С. Мурейко, Молдавия | Р. Шекель, Германия | 5:0 |
| П. Коток, Украина | П. Пойкилидис, Греция | 3:1 |
за 5 место
| П. Пойкилидис, Греция | Р. Шекель, Германия | 3:0 |
за 3 место
| С. Мурейко, Молдавия | П. Коток, Украина | 1:0 |
Финал
| А. Карелин, Россия | М. Гаффари, США | 1:0 |
Навигация
| ||||||||
| ||||||||
|
Это заготовка статьи об Олимпийских играх. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Греко-римская борьба на летних Олимпийских играх 1996"
Отрывок, характеризующий Греко-римская борьба на летних Олимпийских играх 1996
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
