Гремиславский, Иван Яковлевич

Гремиславский Иван Яковлевич
Отец:	Гремиславский Яков Иванович

Иван Яковлевич Гремиславский (1886—1954) — советский театральный художник, Заслуженный деятель искусств РСФСР (1938). Сын Гремиславского Якова Ивановича.

Биография

Родился 25 февраля (13 февраля по старому стилю) 1886 года в Москве.

В 1910 году окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, затем совершенствовался в Париже.

С 1912 года работал в 1-й Студии МХТ и одновременно в МХТ. Оформлял спектакли Первой студии «Гибель „Надежды“» Гейерманса и «Праздник мира» Гауптмана (1913).

В 1913 был зачислен в МХТ художником, начинал как исполнитель декораций в спектаклях А. Бенуа, М. Добужинского, Б. Кустодиева.

В 1918 году после разрыва с М. Добужинским, К. С. Станиславский приглашает И. Я. Гремиславского для работы над пьесой А. Блока «Роза и Крест», где с помощью Гремиславского ищет универсальный принцип оформления: цветные сукна-гобелены, движущиеся параллельно рампе и по диагоналям сцены. В 1919—1922 годах в составе «качаловской группы» И. Я. Гремиславский проводит огромную работу по воссозданию оформления ряда спектаклей МХТ, с которыми группа гастролировала по югу России и Европе.

С 1926 года был заведующим постановочной частью МХАТа. Оформил здесь спектакли: «Сестры Жерар» Масса (1927, совм. с В. А. Симовыми А. В. Щусевым), «Мертвые души» (1932, совм. с В. А. Симовым и В. В. Дмитриевым), «Таланты и поклонники» (1933, совм. с Н. П. Крымовым), «Идеальный муж» Уайльда (1946), «Русский вопрос» (1947).

Гремиславский перестроил деятельность постановочной части МХАТа, ввёл новые формы работы художника и постановочной части. Преобразования, осуществленные им в этой области, способствовали перестройке постановочных частей других театров.

В 1942 году организовал и возглавил первую в СССР сценическую экспериментальную лабораторию при МХАТе, которая способствовала разработке новой технологии, собиранию и обобщению опыта театров, распространению в советском театре наиболее прогрессивных методов оформления спектакля. В 1943 году по инициативе Гремиславского был создан первый в СССР постановочный факультет при школе-студии им. В. И. Немировича-Данченко, готовящий художников-технологов сцены, заведующих постановочной частью. Гремиславский руководил этим факультетом до 1954 года.

Преподавал также композицию на театральных отделениях Института им. Сурикова и Художественного училища «Имени 1905 года». Гремиславский — автор ряда трудов по вопросам теории и практики работы художника театра, технологии театральной живописи, организации работы постановочной части.

Библиография

• Режиссёры и художники МХАТ, «Искусство», 1938;
• Организация постановочной части в театре, Л.- М., 1940;
• Техника театральной живописи, Л.-М., 1940 и 1952;
• Крепление и соединение частей декорации, М., 1947;
• Театральный парикмахер, М., 1947;
• Композиция сценического пространства в творчестве В. Симова, М., 1953;
• К истории постановки «Трёх сестёр», в кн.: Ежегодник МХАТ, М., 1943;
• Борис Иванович Волков, М., 1958 (совместное Ф. Сыркиной).

Умер в Москве 25 марта 1954 года.

Ссылки

• [www.vslovar.ru/cult/1632.html ГРЕМИСЛАВСКИЕ]
• [www.stageportal.com/BMW4/e-095873/Istori32/article1909/ Сценический Портал, Иван Яковлевич Гремиславский]

Отрывок, характеризующий Гремиславский, Иван Яковлевич

В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.