Гремящий (корвет, 1822)
«Гремящий» — парусный корвет Балтийского флота России, участник Наваринской кампании.
Описание корвета
Парусный корвет, числился в качестве бомбардирского корвета. Вооружение судна состояло из двадцати четырёх орудий[1][2].
История службы
Корвет «Гремящий» был заложен на Охтенской верфи 11 августа 1821 года и после спуска на воду 30 июня 1822 года вошёл в состав Балтийского флота. Строительство совместно вели корабельные мастера В. Ф. Стокке и А. А. Попов[1][2].
Во время шторма и наводнения 7 ноября 1824 года был сорван с якоря и отнесен к северной стенке Военной гавани Кронштадта, где выброшен на мель. 14 декабря был снят с мели. С октября 1826 года по май 1827 года подвергся тимберовке в Кронштадте[1][2].
Принимал участие в Архипелагской экспедиции 1827 года. 2 июня 1827 года принял участие в Императорском смотре эскадры адмирала Д. Н. Сенявина на Кронштадтском рейде. 22 июня вышел из Кронштадта в составе отряда капитана 1-го ранга И. Н. Бутакова 1-го и, прибыв в Портсмут, вновь присоединился к эскадре Д. Н. Сенявина. 8 августа в составе эскадры контр-адмирала графа Л. П. Гейдена ушёл из Портсмута по маршруту мыс Лизард — Гибралтар — Палермо — Мессина. 1 октября, соединившись в районе острова Занте, с английской и французской эскадрами и объединённая эскадра взяла курс на Наваринскую бухту. С 3 по 12 октября корвет находился в крейсерстве у входа в Наваринскую бухту, при этом 8 октября во время сражения блокировал выход из неё. 12 октября, войдя в Наваринскую бухту, присоединился к эскадре Л. П. Гейдена и на следующий день вместе с ней ушёл из Наварина в Ла-Валетту, куда прибыл к 27 октября. В феврале и марте 1828 года ходил в Неаполь, а к 17 марта вернулся в Ла-Валетту с Георгиевским флагом для корабля «Азов», присланным с курьером из России. 3 апреля в составе эскадры ушёл с Мальты в Архипелаг для блокады пролива Дарданеллы. В июне ходил в Ла-Валетту за жалованьем для моряков эскадры. 7 августа вновь пришел в Ла-Валетту и встал на ремонт[1].
С октября по ноябрь 1828 года выходил в крейсерство в Средиземное море. В 1829 году корвет ушёл в Кронштадт, где был разобран в 1830 году[2].
Командиры корвета
Командирами корвета «Гремящий» в разное время служили[1]:
- Н. А. Чеглоков (до июля 1827 года).
- А. Н. Колюбакин (с июля 1827 года по 1829 год).
Напишите отзыв о статье "Гремящий (корвет, 1822)"
Примечания
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат. — (Корабли и суда Российского флота).
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007.
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Гремящий (корвет, 1822)
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
