Гренадерский корпус
Отдельный Гренадерский корпус Гренадерский корпус | |
Годы существования | |
---|---|
Страна | |
Входит в |
Вооружённых сил России |
Тип | |
Включает в себя | |
Дислокация | |
Участие в |
Русско-турецкая война 1877—1878, Ихэтуаньское восстание 1899—1901, Русско-японская война 1905, Первая мировая война 1914—1918 |
Командиры | |
Известные командиры |
смотри список |
Гренадерский корпус — корпус русской армии.
К 5 августа 1914 года корпус в составе 4-й армии находился в составе Юго-Западного фронта.
Гренадерский корпус имел мало счастья в этой войне. Прежде всего ему не везло на командиров. Замечательным его делом было отражение, совместно с гвардейской конницей, II австро-венгерской армии от Петрокова в ноябре 1914 года.— Керсновский А. А. История русской армии
Содержание
Состав
До начала Первой мировой войны дислоцировался в Московском военном округе. Состав на 18.07.1914:
- 1-я гренадерская дивизия
- 1-я гренадерская бригада
- 2-я гренадерская бригада
- 1-я гренадерская артиллерийская бригада
- 2-я гренадерская дивизия
- 1-я гренадерская бригада
- 2-я гренадерская бригада
- 3-я гренадерская артиллерийская бригада
- 1-я кавалерийская дивизия
- 1-я бригада
- 2-я бригада
- 1-й конно-артиллерийский дивизион
- Гренадерский мортирно-артиллерийский дивизион
- Гренадерский саперный батальон
- Гренадерский корпусной авиационный отряд Русского Императорского Военно-воздушного Флота.
Командование корпуса
Командиры
- 09.04.1816 — генерал-лейтенант (с 17.08.1817 генерал от инфантерии) граф Остерман-Толстой, Александр Иванович
- 08.09.1823 — 11.06.1832 — генерал-лейтенант (с 22.08.1826 генерал от инфантерии) князь Шаховской, Иван Леонтьевич
- 17.07.1832 — 30.08.1832 — генерал от инфантерии Храповицкий, Матвей Евграфович
- 30.08.1832 — 20.12.1848 — генерал-лейтенант (с 06.12.1835 генерал от инфантерии) Набоков, Иван Александрович
- 20.12.1848 — 29.11.1854 — генерал-лейтенант (с 06.12.1853 генерал от инфантерии) Муравьёв-Карсский, Николай Николаевич
- 29.11.1854 — 26.08.1856 — генерал-лейтенант Плаутин, Николай Федорович
- 26.08.1856 — 06.07.1862 — генерал-лейтенант (с 08.09.1859 генерал от инфантерии) Рамзай, Эдуард Андреевич
- 09.09.1862 — 13.01.1864 — генерал-лейтенант (с 30.08.1863 генерал от инфантерии) Гильденштуббе, Александр Иванович
- 13.01.1864 — 19.02.1877 — корпус упразднён
- 19.02.1877 — 17.04.1879 — генерал-лейтенант Ганецкий, Иван Степанович
- 1878 — генерал-лейтенант Дохтуров, Михаил Николаевич (временно)
- 17.04.1879 — 14.03.1881 — генерал-лейтенант граф Шувалов, Павел Андреевич
- 14.03.1881 — 08.05.1882 — генерал от инфантерии Радецкий, Федор Федорович
- 10.05.1882 — 13.03.1886 — генерал от инфантерии Ганецкий, Николай Степанович
- 13.03.1886 — 09.04.1889 — генерал от инфантерии Столыпин, Аркадий Дмитриевич
- 09.04.1889 — 11.08.1889 — генерал от кавалерии Манзей, Константин Николаевич
- хх.хх.1889[2] — 03.06.1903 — генерал-лейтенант (с 06.12.1895 генерал от инфантерии) Малахов, Николай Николаевич
- 19.06.1904 — 15.03.1906 — генерал-лейтенант Ореус, Михаил Фёдорович
- 15.03.1906 — 24.09.1907 — генерал-лейтенант Сандецкий, Александр Генрихович
- 01.10.1907 — 15.05.1912 — генерал-лейтенант (с 06.12.1910 генерал от инфантерии) Экк, Эдуард Владимирович
- 21.05.1912 — 02.09.1915 — генерал-лейтенант (с 14.04.1913 генерал от инфантерии, с 26.01.1914 генерал от артиллерии) Мрозовский, Иосиф Иванович
- 12.09.1915 — 30.01.1916 — генерал от инфантерии Куропаткин, Алексей Николаевич
- 20.02.1916 — 20.07.1917 — генерал-лейтенант Парский, Дмитрий Павлович
- 31.07.1917 — 11.09.1918 — генерал-лейтенант Хростицкий, Анатолий Владимирович
Начальники штаба
- 09.04.1816 — 15.02.1820 — генерал-майор Нейдгардт, Павел Иванович
- 15.03.1828 — 10.01.1834 — генерал-майор Гурко, Василий Иосифович
- 10.01.1834 — 25.12.1840 — полковник (с 01.08.1836 генерал-майор) Тучков, Павел Алексеевич
- хх.хх.1842 — 10.04.1848 — полковник (с 10.04.1848 генерал-майор) Катенин, Александр Андреевич
- хх.хх.1849 — хх.хх.1852 — генерал-майор Назимов, Владимир Николаевич
- 08.09.1856 — 06.06.1861 — генерал-майор граф Гейден, Фёдор Логгинович
- 06.06.1861 — 08.01.1864 — генерал-майор Казнаков, Николай Геннадьевич
- 1864 — 1877 — корпус упразднён
- 24.02.1877 — 16.10.1889 — генерал-майор Маныкин-Невструев, Александр Иванович
- 18.01.1893 — 25.09.1899 — генерал-майор барон Розен, Александр-Степан Фридрихович
- 27.11.1899 — 06.06.1902 — генерал-майор Светозаров, Николай Иванович
- 24.06.1902 — 03.10.1909 — генерал-майор Гершельман, Иван Романович
- 03.10.1909 — 01.05.1913 — генерал-майор Десино, Константин Николаевич
- 03.05.1913 — 19.11.1914 — генерал-майор Соколов, Владимир Иванович
- 19.11.1914 — 26.08.1916 — генерал-майор Хростицкий, Анатолий Владимирович
- 18.09.1916 — 09.10.1916 — генерал-майор Галкин, Михаил Сергеевич
- 09.10.1916 — 23.06.1917 — генерал-майор Довгирд, Стефан Антонович
Начальники артиллерии корпуса
В 1910 году должность начальника артиллерии корпуса была заменена должностью инспектора артиллерии
Должность начальника / инспектора артиллерии корпуса соответствовала чину генерал-лейтенанта. Лица, назначаемые на этот пост в чине генерал-майора, являлись исправляющими должность и утверждались в ней одновременно с производством в генерал-лейтенанты
- хх.хх.1877 — 27.05.1878[3] — генерал-майор (с 01.01.1878 генерал-лейтенант) Рейнталь, Рейнгольд Петрович
- хх.хх.1878 — 09.10.1879 — генерал-лейтенант Шестаков, Георгий Фёдорович
- 09.10.1879 — 10.10.1881 — генерал-майор (с 30.08.1881 генерал-лейтенант) Клевецкий, Александр Захарович
- хх.хх.1881 — 20.04.1888 — генерал-майор (с 30.08.1885 генерал-лейтенант) Похитонов, Даниил Даниилович
- 22.04.1888 — 15.02.1893 — генерал-лейтенант Адамович, Леонид Ефремович
- 15.02.1893 — 29.11.1893 — генерал-майор Савримович, Антон Осипович
- 29.11.1893 — 03.01.1896 — генерал-майор (с 14.11.1894 генерал-лейтенант) Завадовский, Иосиф Иванович
- 03.01.1896 — 13.01.1903 — генерал-майор (с 14.05.1896 генерал-лейтенант) Ореус, Михаил Фёдорович
- 12.02.1903 — 11.03.1906 — генерал-лейтенант Гиппиус, Владимир Иванович
- 06.12.1906 — 29.12.1908 — генерал-лейтенант Нищенков, Аркадий Никанорович
- 24.01.1909 — 06.02.1910 — генерал-лейтенант князь Масальский, Владимир Николаевич
- 06.02.1910 — 31.12.1913 — генерал-лейтенант Гаитенов, Валериан Михайлович
- 18.01.1914 — 05.10.1914 — генерал-майор Цибульский, Авксентий Дмитриевич
- 05.10.1914 — 23.04.1915 — генерал-лейтенант Гаитенов, Валериан Михайлович (вторично)
- 10.05.1915 — 28.03.1916 — генерал-лейтенант Гаитенов, Валериан Михайлович (в третий раз)
- 12.05.1916 — хх.08.1916 — генерал-майор Бурман, Андрей Владимирович
Напишите отзыв о статье "Гренадерский корпус"
Примечания
- ↑ Илл. 215. Обер-офицеры первых и вторых полков дивизий Гренадерского корпуса. (В парадной строевой и в обыкновенной формах.) 25 декабря 1855. // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ В "Списке генералам по старшинству" на 1890 и последующий годы ошибочно указывалось, что Малахов был командиром корпуса с 20.01.1888. В действительности в 1888 — 1889 годах он был начальником 1-й гвардейской пехотной дивизии (Список генералам по старшинству на 1889 год, СПб., 1889, стр. 232), а Гренадерским корпусом командовали Столыпин и недолго Манзей.
- ↑ Умер в должности
Источники
- [www.grwar.ru/regiments/regiments.html Русская армия в Великой войне: Картотека формирований]
- К. А. Залесский. Первая мировая война. Правители и военачальники. Биографический энциклопедический словарь. 2000
- Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984. Галицийская битва 1914, с. 178; Галич-Львовская операция 1914, с. 178; Люблин-Холмская операция, с. 411; Юго-Западный фронт 1914-1917, с. 838;
См. также
Отрывок, характеризующий Гренадерский корпус
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.