Грецов, Семён Васильевич

Семён Васильевич Грецов
С. В. Грецов
Дата рождения	10 марта 1902(1902-03-10)
Место рождения	Курская губерния, Российская империя ныне Курская область
Дата смерти	25 января 1975(1975-01-25) (72 года)
Место смерти	Старый Оскол, Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	РККА
Годы службы	1941 — 1945
Звание
Награды и премии

Семён Васильевич Грецов (1902 — 1975) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, санитарный инструктор, единственный кавалер шести медалей «За отвагу», сержант медицинской службы.

Биография

Уроженец Курской области, до войны проживал в селе Среднедорожное Горшеченского района.

Русский. Колхозник. Беспартийный. Образование — 4 класса.

Призван Старооскольским РВК Курской области в июле 1941 года, в возрасте 39 лет. Начал боевой путь рядовым 115-го артиллерийского полка. После контузии и обморожения ног хотели [ru.wiktionary.org/wiki/%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%82%D1%8C комиссовать], однако по собственному настоянию был переведён на должность санинструктора, на которой и служил до конца Великой Отечественной войны.

В разгаре Мгинской наступательной операции под под д.Вороново Мгинского района Ленинградской области за шесть дней кровопролитных боёв в июле 1943 года, рискуя жизнью, вынес с поля боя 26 бойцов и командиров с их личным оружием. За это приказом по 1214 стр.полку 364 стр.дивизии 8 армии №: 18/н от: 05.08.1943 года был удостоен первой медали «За отвагу».

Уже в апреле 1944 повторил свой подвиг.Приказом №: 16/н от: 14.03.1944 года по 1214-му стр.полку был награждён медалью "За отвагу"-за то,что в бою под Рожанка Островского района Ленинградской области 9 марта 1944 года перевязал и вынес с поля боя на ПМП 18 раненных вместе с их личным оружием.

Приказом №: 22/н от: 30.04.1944 года по 1214 сп 364 сд 67 армии 3 Прибалтийского фронта санинструктор 9-й стр.роты ,рядовой Грецов ,был награждён медалью "За отвагу" -за то.что в боях за Огнянниково-Ваноха Псковского района Ленинградской области с 31 марта по 8 апреля 1944 года вынес 19 раненных бойцов с личным оружием,а 17 марта -вынес 6 раненых бойцов с поля боя.

В 1944 - кандидат в члены ВКП(б).

26 июня 1944 года -ранен.

Приказом №: 28/н от: 06.07.1944 года санитар 4-й стр.роты,сержант медицинской службы Грецов награждён медалью "За отвагу"-за то ,что в боях с 24 по 26 июня 1944 года на территории Псковского района вынес с поля боя и перевязал под огнём противника 23 раненных солдата и офицера,принимая при этом участие в отражение атак противника из личного стрелкового оружия.

19 сентября 1944 года -ранен.

Приказом №: 47/н от: 01.10.1944 года санинструктор 1-й стр.роты,младший сержант Грецов награждён медалью "За отвагу",за то,что в наступательных боях полка 14 сентября по прорыву укрепленной полосы противника в районе н\п Соды и Коцы Латвийской ССР под огнём противника оказал помощь 12 раненым бойцам.

Приказом №: 11/н от: 29.04.1945 года по 1214 сп 364 сд 3 Уд.армии 1 Белорусского фронта санинструктор санитарного взвода 1-го стрелкового батальона ,младший сержант м\с Грецов награждён медалью «За отвагу» за то,что он в боях 23 апреля 1945 года за н\п Лихтенберг под сильным пулеметным огнём протиника вынес с поля боя 18 раненных солдат и офицеров с их личным оружием.

По официальным данным, только с оружием вынес порядка 130 человек. И ещё многих вынес без оружия и оказал помощь непосредственно в боевой обстановке.

Приказом по 153 азсп №: 86 от: 23.10.1945 года сержант Грецов награждён медалью "За взятие Берлина".

После войны трудился в строительной бригаде Механизированного завода штукатуром-каменщиком. Участвовал в застройке многих домов по улице Ленина. Здесь и жил до конца своих дней в доме напротив проходной родного завода.

Все шесть медалей Семёна Васильевича Грецова хранятся в Старооскольском краеведческом музее. В 1978 году, через три года после смерти храброго солдата, их принёс в музей местный краевед полковник И. Гладков. Также эти медали экспонируют на тематических выставках.

Звания

• рядовой.
• младший сержант медицинской службы
• сержант медицинской службы.

Награды

• шесть медалей «За отвагу» которые хранятся в Старооскольском краеведческом музее.
• медаль «За взятие Берлина».
• медаль «За победу над Германией».
• медаль «За доблестный труд».

Память

Велосипедный пробег в Старом Осколе.

Ссылки

• [oskoltv.ru/news/shest-medalei-za-otvagu-unikalnaya-istoriya-nashego-zemlyaka-semena-vasilevicha-gretsova Шесть медалей «За отвагу» - уникальная история нашего земляка Семёна Васильевича Грецова]
• [www.kavicom.ru/news-view-14812.html Велопробег, посвящённый памяти Грецова Семёна Васильевича]

Отрывок, характеризующий Грецов, Семён Васильевич

– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.