Греческая национальная туристическая организация
| Греческая национальная туристическая организация | |
| греч. Ελληνικός Οργανισμός Τουρισμού, ΕΟΤ | |
| Юрисдикция: | |
|---|---|
| Руководители | |
| Президент |
Николаос Канеллопулос |
| Генеральный Секретарь |
Георгиос Колетсос |
| Основание | |
|
1927, восстановлено в 1950 | |
| [www.visitgreece.gr/ itgreece.gr] | |
Греческая национальная туристическая организация, или ГНТО (греч. Ελληνικός Οργανισμός Τουρισμού, ΕΟΤ, англ. Greek National Tourism Organization, GNTO) — государственный орган в ведении Министерства культуры и туризма Греции. Действующий президент Греческой национальной организации по туризму — Николаос Канеллопулос.
История
Греческая национальная организация туризма впервые была учреждена в 1927 году и восстановлена в 1950 году Законом о чрезвычайном положении 1565/50. Хотя туризм в Греции подпадает под компетенцию различных министерств, в 1950 году ГНТО стала ведущим рычагом Греческого государства в секторе туризма. ГНТО состоит из головного офиса, расположенного в Афинах и региональных департаментов по туризму.
В период с 1957 по 1967 год ГНТО реализовывала общенациональную программу строительства гостиниц «Ксения». Руководили проектировочными и строительными работами архитекторы Арис Константинидис и Хараламбос Сфаеллос[1].
В 2011 году в связи с сокращением финансирования ГНТО закрыла 9 офисов за рубежом в городах Торонто, Берлин, Гамбург, Мюнхен, Цюрих, Рим, Шанхай, Копенгаген и Хельсинки[2].
Напишите отзыв о статье "Греческая национальная туристическая организация"
Примечания
- ↑ [archive.enet.gr/online/online_text?c=112&id=22376432 Αξενη πολιτεία για 44 «Ξενία», 24/01/2005, Элефтеротипия]
- ↑ [greece.greekreporter.com/2011/03/11/greek-natl-tourism-organization-to-close-9-offices-abroad/ Greek Nat’l Tourism Organization to Close 9 Offices Abroad, 11 March 2011]
Ссылки
- [www.gnto.gr/portal/site/eot Официальная страница] (греч.) (англ.)
Отрывок, характеризующий Греческая национальная туристическая организация
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
