Греческий алфавит

Греческий алфавит
Тип письма:	консонантно-вокалическое письмо
Языки:	греческий
Дата создания:	около VIII века до н.э.
Период:	до настоящего времени
Статус:	Греция
Направление письма:	слева направо
Знаков:	24 буквы
Происхождение:	Финикийский алфавит
Развилось в:	Готское письмо, Глаголица, Кириллица, Коптское письмо, Армянское письмо, Этрусский алфавит, Латинский алфавит
ISO 15924:	Grek

(Древне)греческий алфавит
Αα	Альфа	Νν	Ню
Ββ	Бета	Ξξ	Кси
Γγ	Гамма	Οο	Омикрон
Δδ	Дельта	Ππ	Пи
Εε	Эпсилон	Ρρ	Ро
Ζζ	Дзета	Σσς	Сигма
Ηη	Эта	Ττ	Тау
Θθ	Тета	Υυ	Ипсилон
Ιι	Йота	Φφ	Фи
Κκ	Каппа	Χχ	Хи
Λλ	Лямбда	Ψψ	Пси
Μμ	Мю	Ωω	Омега
История
Архаические локальные варианты  ·  ·  ·  ·  ·
Лигатуры (ϛ, ϗ, ȣ) · Диакритики
Цифры: (6) · (90) · (900)
В других языках
Бактрийский · Коптский · Албанский
Научные символы
Категория • Commons

Гре́ческий алфави́т — алфавит греческого языка и других языков греческой группы. Он непрерывно используется с конца IX или начала VIII века до н. э. Греческий алфавит, по-видимому, первый алфавит, содержащий как согласные, так и гласные, и использующий для них раздельные знаки. В алфавите 24 буквы, кроме того, в доклассическую эпоху в некоторых диалектах греческого применялись ещё несколько букв — Ϝ, ϝ (дигамма), Ϛ, ϛ стигма, Ͱ, ͱ (хета), Ϻ, ϻ (сан), Ϙ, ϙ (коппа), Ͳ, ͳ (сампи). В классическом греческом первые три из этих букв использовались для записи чисел.

История

Греческий алфавит развился на основе финикийского и не связан с ранними греческими системами письма, линейным письмом Б и кипрским письмом. Сохранились около 55,000 древних и средневековых греческих рукописей.

Названия букв

Каждая из букв финикийского алфавита называлась словом, начинавшимся с той же буквы; таким образом, первая буква носила название алеф («бык»), вторая буква — бет («дом»), третья буква — гимель («верблюд») и т. д.

Когда буквы были использованы для записи греческого языка, названия букв были лишь немного изменены для соответствия греческой фонологии. Так алеф, бет, гимель стали альфа, бета, гамма, потеряв при этом всякий смысл. Позднее, когда некоторые буквы были добавлены в алфавит либо изменены, они получили осмысленные названия. К примеру, омикрон и омега значат, соответственно, «маленькое о» и «большое о».

Значение

Создание греческого, консонантно-вокалического алфавита как формы письменности, отдельные знаки — буквы — которой обозначают всего лишь фонемы, не нуждающиеся для своего понимания в каком-либо фоне, явилось решающей предпосылкой для развития личной самостоятельности как нормы построения каждым пользовавшимся им человеком понимания мира по отношению к самому себе лично как к центру, или к своей исходной «точке зрения» (см. Havelock E. A. The Literate Revolution in Greece and Its Cultural Consequences. Princeton, N.J.:Princeton University Press, 1981).

Греческий алфавит послужил основой, на которой развилось множество алфавитов, широко распространившихся в Европе и на Ближнем Востоке, и используемых в системах письменности большинства стран мира, в том числе латинский алфавит и кириллица.

Помимо использования для записи языка, буквы греческого алфавита используются как международные знаки в математике и других науках, используются для наименования элементарных частиц, звёзд и других объектов.

Письменности на основе греческого алфавита

Греческая письменность использовалась в некоторых языках Ближнего Востока, Причерноморья и близких областей, например, для записи бактрийского языка в Кушанском царстве и урумского (тюрко-ромейского) языка, относящегося к кыпчакско-половецкой подгруппе тюркской семьи языков, и в тюрко-греческом языке Эпира. Наряду с кириллицей и другими алфавитами ранее использовался в славянских диалектах Греции и смежных земель, в гагаузском языке, арумынском языке.

Греками СССР в 1920—1930-е годы использовался сокращённый вариант греческого алфавита. В нём отсутствовали буквы η, ξ, ς, ψ, ω. На этом алфавите издавались газеты и книги.

Буквы

Буква	Название				Произношение		Финикий- ский прообраз	Латинская транслитерация		Числовое значение
	др.-греч.	визан- тийское	совр. греч.	русское	др.-греч.	совр. греч.		др.-греч.	совр. греч.
Α α	ἄλφα		άλφα	альфа	[a] [aː]	[a]	алеф	a		1
Β β	βῆτα		βήτα	бета (вита)	[b]	[v]	бет	b	bh, b, v	2
Γ γ	γάμμα		γάμμα γάμα	гамма	[g]/[n]	[ɣ], [ʝ]	гимель	g	gh, g	3
Δ δ	δέλτα		δέλτα	дельта	[d]	[ð]	делт	d	dh, d	4
Ε ε	εἶ	ἒ ψιλόν	έψιλον	эпсилон	[e]		хе	e		5
Ζ ζ	ζῆτα		ζήτα	дзета (зита)	[dz], позже [zː]	[z]	заин	z		7
Η η	ἦτα		ήτα	эта (ита)	[ɛː]	[i]	хет	e, ē	i	8
Θ θ	θῆτα		θήτα	тета (фита)	[tʰ]	[θ]	тет	th		9
Ι ι	ἰῶτα		ιώτα γιώτα	йота	[i] [iː]	[i], [j]	йод	i		10
Κ κ	κάππα		κάππα κάπα	каппа	[k]	[k], [c]	каф	c	k	20
Λ λ	λάβδα	λάμβδα	λάμδα λάμβδα	лямбда (лямда)	[l]		ламед	l		30
Μ μ	μῦ		μι μυ	мю (ми)	[m]		мем	m		40
Ν ν	νῦ		νι νυ	ню (ни)	[n]		нун	n		50
Ξ ξ	ξεῖ	ξῖ	ξι	кси	[ks]		самех	x	x, ks	60
Ο ο	οὖ	ὂ μικρόν	όμικρον	омикрон	[o]		аин	o		70
Π π	πεῖ	πῖ	πι	пи	[p]		пе	p		80
Ρ ρ	ῥῶ		ρω	ро	[r], [r̥]	[r]	реш	r, rh	r	100
Σ σ ς	σῖγμα		σίγμα	сигма	[s]		шин	s		200
Τ τ	ταῦ		ταυ	тау (тав)	[t]		тав	t		300
Υ υ	ὖ	ὖ ψιλόν	ύψιλον	ипсилон	[y], [yː] (ранее [u], [uː])	[i]	вав	u, y	y, v, f	400
Φ φ	φεῖ	φῖ	φι	фи	[pʰ]	[f]	происхож- дение неясно	ph	ph, f	500
Χ χ	χεῖ	χῖ	χι	хи	[kʰ]	[x], [ç]		ch	ch, kh	600
Ψ ψ	ψεῖ	ψῖ	ψι	пси	[ps]			ps		700
Ω ω	ὦ	ὦ μέγα	ωμέγα	омега	[ɔː]	[o]	аин	o, ō	o	800

Архаические буквы

Нижеперечисленные буквы в классический греческий алфавит не входят, однако три из них (дигамма, коппа, сампи) применялись в системе греческой алфавитной записи чисел, а две (коппа и сампи) применяются и поныне (а дигамма в византийское время была заменена лигатурой стигма). В некоторых же архаических греческих диалектах все эти буквы имели звуковое значение и употреблялись в записи слов.

Буква	Финикийский прообраз	Название			Латинская транслитерация	Произношение	Числовое значение
		русское	архаич.	классич.
* (варианты)	Вав	дигамма (вав)	ϝαῦ	δίγαμμα	w	[w]	6
	хет	хета	ἧτα	ἧτα	h	[h]	-
	цаде	сан	ϻάν	σάν	s	[s]	-
		цан			ś	[ts] < *kw
* (варианты)	коф	коппа	ϙόππα	κόππα	q	[k]	90
* (варианты)	цаде	сампи	-	σαμπῖ	ss	[ts], [sː], [ks],	900

* Эти символы отображаются неправильно на большинстве компьютеров, так как лишь недавно введены в Юникод.

•  — вариант дигаммы, «памфилийская дигамма»
•  — «цан». Напоминает «памфилийскую дигамму». Чрезвычайно редкая буква, известная по единственной надписи на аркадийско-кипрском диалекте. Обычно считается местным вариантом на основе «сан». Используется на месте протогреческого */kʷ/; обозначает [t^s] либо [tʃ]. В других диалектах этому соответствует /t/ либо /s/.
•  — «архаическая сампи»

Буквы, использовавшиеся для других языков

В некоторых случаях, когда греческий алфавит использовался для фиксирования языков, отличных от греческого, в него добавлялись дополнительные буквы, необходимые для отражения соответствующих звуков. С течением времени в такой ситуации часто возникали отдельные алфавиты, как это случилось с этрусским, коптским или кириллицей. Но иногда алфавит оставался по существу греческим и тогда соответствующие буквы могут рассматриваться как часть расширенного греческого письма.

Буква	Финикийский прообраз	Язык	Название			Латинская транслитерация	Произношение	Число- вое зна- чение
			русское	местное	современное
	цаде	бактрийский	шо	-	σω	sh	-	-

Особые случаи

В разное время в греческом языке существовала фонема или аллофон /j/, однако в силу разных причин у носителей не возникало потребности обозначать её отдельным знаком. Лишь в XIX веке, когда учёные занялись реконструкцией прагреческого состояния, возникла необходимость как-то обозначать эту фонему, важную для понимания позднейших классических чередований. Остальные фонемы записывались греческими буквами, а для обозначения /j/ существовало три возможности: Ϳϳ (как в немецком), Yy (как в английском или французском, имеет конфликт с заглавным ипсилоном) или Ι̯ι̯ (аналогично написанию I̯i̯ в индоевропеистике). Так, праформа слова χαίρω /khaíroː/ < [khájroː] < */khájroː/ могла записываться как χάϳρω, χάyρω или χάι̯ρω. В разных традициях и грамматиках используются разные написания, причём в самой Греции предпочитают [j], что послужило причиной того, что этот символ был отдельно включён в Юникод под названием «Greek capital letter yot» «Greek letter yot». Тем не менее этот символ ни в коей мере не может считаться буквой греческого алфавита, аналогично тому как используемые, например, в русской диалектологии символы [ɣ], [w] или [æ] не считаются кириллическими буквами.

Латинская и кириллическая транслитерация греческих букв

Греч. буква или их комбинация	Лат. суррогат	Рус. 1	Рус. 2	Старослав.
α	a, ā	а		а
αι	ae	э/е	е	є
αυ	au	ав/ау	ав	аѵ
β	b	б	в	в
γ	g	г		г
γγ	ng	нг		гг
γκ	nc	нк		гк
γξ	nx	нкс		гѯ
γχ	nch	нх		гх
δ	d	д		д
ε	e	э/е	е	є
ει	i	и		ї
ευ	eu	эв/ев/эу/еу	ев	єѵ
ζ	z	з		ꙁ
η	ē	э/е	и	и
θ	th	т	ф	ѳ
ι	i, ī	и		ї
κ	c	к		к
λ	l	л		л
μ	m	м		м
ν	n	н		н
ξ	x	кс		ѯ
ο	o	о		о
οι	oe	э/е	и	и
ου	u	у		оу
π	p	п		п
ρ	r, rh	р		р
σ,ς	s	с		с
τ	t	т		т
υ	y, ȳ	и/ю/в	и/в	ѵ
φ	ph	ф		ф
χ	ch	х		х
ψ	ps	пс		ѱ
ω	ō	о		ѡ
ʽ	h	г		҅

Например, если дана запись: «от греч. phlogistos», то её следует читать как: «от греч. φλογιστος».

Первоначальная кириллица была в сущности греческим алфавитом с 17-ю дополнительными буквами, поэтому в старославянском языке слова греческого происхождения писались точно так же, как и в греческом.

В современном русском языке используется два варианта записи слов греческого происхождения:

1. «новая система» — соответствует передаче греческих слов в латинском языке и отражает древнегреческое произношение.
2. «старая система» — соответствует передаче греческих слов в церковнославянском языке и отражает новогреческое произношение (поэтому, вопреки названию, применяется для транскрипции современных имён и названий).

Примеры: библиоте́ка (совр.) и вивлио́фика (устар.), Гоме́р (совр.) и Оми́р (устар.), эписко́п (прибор) и епи́скоп (человек).

Ударение в «новой» системе ставится по правилам латинского языка или в соответствии с ударением того европейского языка, откуда это слово попало в русский, и часто не совпадает с греческим.

В «новой» системе каппа иногда передаётся как «ц» (перед ε, η, ι, υ — например, «циник», «халцедон»), но теперь этого избегают.

Греческая лигатура

В рукописных и печатных изданиях широко используется греческая лигатура:

Использование в науках

В науках обычно используют только те буквы, которые не совпадают по форме с латинскими (в таблице буквы, форма которых совпадает с латинской, выделены розовым):

Α

Β

Γ

Δ

Ε

Ζ

Η

Θ

Ι

Κ

Λ

Μ

Ν

Ξ

Ο

Π

Ρ

Σ

Τ

ϒ

Φ

Χ

Ψ

Ω

α

β

γ

δ

ε

ζ

η

θ

ι

κ

λ

μ

ν

ξ

ο

π

ρ

σ

τ

υ

φ

χ

ψ

ω

Также в науках используют вариантные формы букв: для ипсилона ϒ вместо Υ, для теты ϑ вместо θ и т. п.

• Астрономия: обозначение наиболее ярких звёзд в созвездиях.
• Математика: обозначение переменных, коэффициентов, констант, действий (суммирование — Σ, произведение — П и т. д.).
  • Геометрия: для обозначения углов, плоскостей, иногда фигур.
• Физика: обозначение многих физических величин, констант, элементарных частиц, излучений и др.
• Химия: обозначение ранга связей в номенклатуре органических соединений.
• Биология: обозначение социального ранга особи в группе.
• Лингвистика: обозначение звуков в фонетической транскрипции.

Использование для записи чисел

Греческие буквы также использовались для записи чисел. В классической ионийской системе первые 9 букв алфавита отводятся под цифры от 1 до 9, следующие 9 букв под множители 10 и последние 9 букв для множителей 100. Поэтому к 24 буквам, сформировавшим к тому времени стандартный алфавит, были добавлены ещё три: дигамма, коппа и сампи.

Греческая система счисления сохранена по сей день, хотя и используется ограниченно, например для нумерации глав книг аналогично римской системе счисления.

Буква	Значение		Буква	Значение		Буква	Значение
α	1		ι	10		ρ	100
β	2		κ	20		σ	200
γ	3		λ	30		τ	300
δ	4		μ	40		υ	400
ε	5		ν	50		φ	500
ϝ или ϛ или στ	6		ξ	60		χ	600
ζ	7		ο	70		ψ	700
η	8		π	80		ω	800
θ	9		ϟ	90		ϡ	900

HTML и Юникод

Код	Буква	Unicode		Код	Буква	Unicode
α	α	U+03B1		Α	Α	U+0391
β	β	U+03B2		Β	Β	U+0392
γ	γ	U+03B3		Γ	Γ	U+0393
δ	δ	U+03B4		Δ	Δ	U+0394
ε	ε	U+03B5		Ε	Ε	U+0395
ζ	ζ	U+03B6		Ζ	Ζ	U+0396
η	η	U+03B7		Η	Η	U+0397
θ	θ	U+03B8		Θ	Θ	U+0398
ι	ι	U+03B9		Ι	Ι	U+0399
κ	κ	U+03BA		Κ	Κ	U+039A
λ	λ	U+03BB		Λ	Λ	U+039B
μ	μ	U+03BC		Μ	Μ	U+039C
ν	ν	U+03BD		Ν	Ν	U+039D
ξ	ξ	U+03BE		Ξ	Ξ	U+039E
ο	ο	U+03BF		Ο	Ο	U+039F
π	π	U+03C0		Π	Π	U+03A0
ρ	ρ	U+03C1		Ρ	Ρ	U+03A1
σ	σ	U+03C3		Σ	Σ	U+03A3
ς	ς	U+03C2
τ	τ	U+03C4		Τ	Τ	U+03A4
υ	υ	U+03C5		Υ	Υ	U+03A5
φ	φ	U+03C6		Φ	Φ	U+03A6
ψ	ψ	U+03C8		Ψ	Ψ	U+03A8
χ	χ	U+03C7		Χ	Χ	U+03A7
ω	ω	U+03C9		Ω	Ω	U+03A9

См. также

• Алфавитная запись чисел
• Аттическая система счисления
• Греческая система счисления
• Греческий язык
• История греческого алфавита
• Символы древнегреческих денежных и весовых единиц

Ссылки

• [www.lingvoconverter.com/?keyboard1=greek&keyboard2=rukirilic Греко-русская транслитерация]  (рус.)
• [www.lingvisto.org/novgreka/alfabeto.html Греческий алфавит, особенности произношения и правила чтения]  (рус.)
• [www.tlg.uci.edu/~opoudjis/unicode/unicode.html Греческий — транслитерация и юникод]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Греческий алфавит

Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.