Григорий Акиндин

Григорий Акиндин

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Григо́рий Аки́ндин (греч. Γρηγόριος Ακίνδυνος; ок. 1300—1348) — византийский религиозный деятель, богослов, монах, поэт, один из главных участников варлаамитского движения, родом из Мизии.

Уроженец Прилепе, он переехал из Пелагонии в Салоники и учился у Томаса Магистроса и Григория Вриенния. Он стал поклонником Никифора Григора, после того как его друг Вальсамон показал ему трактат об астрономии этого учёного в 1332 году, писал ему письма, в которых называл его «морем мудрости». Из Салоник он намеревался перейти на жительство в один из монастырей Афона, но по неизвестным причинам ему было отказано.

Когда Варлаам Калабрийский стал распространять в Византии свою ересь, Григорий Акиндин с 1337 года стал своего рода посредником в спорах между ним и Григорием Паламой, который был его учителем. В 1340 году он сказал Варлааму о том, что его учение потерпит крах, однако в 1341 году неожиданно повернулся против Паламы, сделавшись ревностным оппонентом Паламы после возвращения Варлаама в Калабрию. Он вёл диспуты с паламитами и писал сочинения против своего учителя. Он расходился с Варлаамом во взглядах на существо и энергию Божества, а также и на сущность фаворского света и занял самостоятельное положение среди византийских учёных, принимавших участие в религиозно-философском движении XIV века. Был отлучён от церкви на Константинопольском соборе 1347 года и умер, по-видимому, во время эпидемии чумы в 1348 году.

Большая часть его сочинений (пять книг против Варлаама, шесть книг против Григория Паламы, исповедания веры, рассказ о начале исихастских споров, письма) находятся в рукописях. Трактат Григория «О сущности и энергии» (Περί συσίας καί ένεργείας) решает с философской точки зрения вопрос о существе и свойствах Божества. Первые две книги этого трактата, по словам Крумбахера, представляют буквальный перевод сочинения Фомы Аквината «De veritate catholicae fidei contra gentiles», и всё сочинение в целом не свободно от влияния западной схоластики. В написанном ямбическими стихами сочинении против Паламы Григорий Акиндин указывает на, по его мнению, заблуждения этого защитника учения исихастов. Известны ещё его письма и ямбические стихи к Никифору Григоре, в коих он вызывал его на борьбу и изобличал в ошибках. Сочинения Григория Акиндина напечатаны у Миня, «Patrologia graeca» (том 151).

Литература

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Ссылки

• [www.pravenc.ru/text/166796.html Статья в Православной энциклопедии.]

Отрывок, характеризующий Григорий Акиндин

– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.