Григорий II (патриарх Константинопольский)
Патриарх Григорий II Γρηγόριος ο Κύπριος | ||
| ||
---|---|---|
1283 — 1289 | ||
Церковь: | Константинопольская православная церковь | |
Предшественник: | Иоанн XI Векк | |
Преемник: | Афанасий I | |
Рождение: | 1241 Лапитос, Кипр | |
Смерть: | 1289 Константинополь |
Григо́рий II Ки́прский (греч. Γρηγόριος ο Κύπριος; 1241, Лапитос, Кипр—1289, Константинополь) — патриарх Константинопольский (1283—1289).
Биография
В миру носил имя Георгий, имел благородное происхождение. Подростком приехал в Никосию для получения образования. Неудовлетворённый образованием, получаемым от греческих учителей стал студентом в латинской школе. Латынь давалась ему трудно, и по этой причине грамматика и логика Аристотеля были изучены им поверхностно.
Из Никосии он на корабле приплыл в Птолемаиду, откуда перешёл в Эней в Малой Азии, а затем в Эфес чтобы стать учеником у Никифора Влеммида, но был разочарован им и переехал в Никею, где его учителем стал Георгий Акрополит. После захвата в 1261 году Константинополя войсками Никейской империи переехал в столицу и стал учителем. Его учеником был Никифор Хумн.
В 1283 году он стал Константинопольским патриархом. В ответ на Лионскую унию, заключённую в 1274 году Григорий написал сочинение о вечном проявлении Святого Духа Сыном. Формула Григория считается православным «ответом» на Filioque. Понимание Григорием учения о Святой Троицы было подтверждено церковным собором 1285 года в Влахернах.
Григорий собрал коллекцию пословиц и написал автобиографию. Скончался в 1289 году.
Напишите отзыв о статье "Григорий II (патриарх Константинопольский)"
Литература
- Григорий II // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.ec-patr.org/list/index.php?lang=gr&id=138 Γρηγόριος Β´] (греч.)
- Буганов Р.Б., Михайлов П. Григорий II Кипрский // Православная энциклопедия. — 2006. — Т. 12. — С. 599-601.
Отрывок, характеризующий Григорий II (патриарх Константинопольский)
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.