Григорович, Дмитрий Павлович

Дмитрий Павлович Григорович
Д. П. Григорович, 1914 год
Место рождения:	город Киев, Российская империя

Дми́трий Па́влович Григоро́вич (6 февраля 1883, Киев — 26 июля 1938, Москва) — российский и советский авиаконструктор, специалист по гидросамолётам.

Биография

Родился в 1883 году в Киеве. Отец, Павел Дмитриевич, работал сначала на сахарном заводе, затем служил в интендантстве военного ведомства. Мать, Ядвига Константиновна, — дочь земского врача. Известный писатель Дмитрий Васильевич Григорович был двоюродным братом деда будущего авиаконструктора.

После окончания реального училища поступил в Киевский политехнический институт. После его окончания в 1909 году в течение года учился в институте в Льеже. В 1911 году Григорович переехал в Петербург, занимался журналистикой, издавал журнал «Вестник воздухоплавания». С 1912 работал техническим директором завода «Первого Российского товарищества воздухоплавания С. С. Щетинин и К». В 1913 году сконструировал свою первую летающую лодку М-1. Это был первый в мире гидросамолёт.

После постройки экспериментальных летающих лодок М-2, М-3, М-4, в 1914 году он создал летающую лодку М-5. Это был двухместный биплан деревянной конструкции, имевший следующие характеристики: размах крыльев — 11,5 м; площадь крыла — 30 м²; общий вес — 660 кг, полезная нагрузка — 300 кг. Гидросамолет развивал скорость 128 км/ч. Летающая лодка поступила на вооружение российского флота в качестве разведчика и корректировщика артиллерийского огня. 12 апреля 1915 года М-5 совершила первый боевой вылет. Серийная постройка М-5 продолжалась до 1923 года.

Вслед за М-5 Григорович строит более тяжёлый гидросамолёт М-9, предназначенный для нанесения бомбовых ударов по кораблям и береговым объектам. В 1916 году после успешных летных испытаний гидросамолёт был принят на вооружение. В сентябре 1916 года морской лётчик Ян Нагурский выполнил на М-9 мёртвую петлю. Григорович спроектировал первый в мире гидросамолёт-истребитель М-11. В 1916 году Григорович создал два сухопутных самолёта: «С-1» и «С-2». Самолёт «С-2» представлял собой один из первых в мире самолётов-двухвосток. В том же году им был сконструирован и построен двухпоплавковый гидросамолёт «М-20». В июле 1917 года Григорович стал владельцем завода, отделившегося от завода С. С. Щетинина, на котором он раньше работал. В 1918 году после национализации завода Григорович уехал в Севастополь.

В 1922 году Григорович переехал в Москву. Здесь, возглавляя КБ завода ГАЗ №1 (бывший «Дукс»), он разработал первые советские истребители И-1 и И-2.

В конце 1924 году Григорович переехал в Ленинград на завод «Красный летчик» (бывший завод Щетинина «Гамаюн»). Григорович сделал многое для возрождения завода. Здесь он организует отдел морского опытного самолётостроения (ОМОС).

В конце 1927 году коллектив ОМОС Григоровича переведен в Москву и получил название ОПО-3 (опытный отдел-3).

31 августа 1928 год а Григорович был арестован ОГПУ. С декабря 1929 по 1931 год Григорович находясь в заключении в Бутырской тюрьме работал в так называемой «шарашке» — ЦКБ-39 ОГПУ совместно с Н. Н. Поликарповым. Ими в апреле 1930 года был создан истребитель И-5.

Параллельно с конструкторской работой в 1930-е годы Григорович преподавал в МАИ. Позднее он стал профессором, заведующим кафедрой конструкции самолетов.

Умер от рака в 1938 году.

Самолёты Григоровича

• М-1 (Морской первый), 1913
• М-2
• М-3
• М-4
• М-5
• М-6
• М-7
• М-8
• М-9, 1915
• М-10
• М-11
• М-12
• М-13
• М-14
• М-15

• М-16
• ГАСН (Гидроаэроплан специального назначения) первый русский торпедоносец, 1916
• М-17
• М-18
• М-20
• М-21
• М-22
• М-23
• М-24
• РОМ-1 (Разведчик открытого моря), 1926
• РОМ-2, 1929
• МРЛ-1 (Морской разведчик с «Либерти»), 1924
• МР-2 (Морской разведчик)
• МР-3
• МР-4
• МР-5
• МУР-1
• МУР-2
• ИП-1
• ТШ-1
• ТШ-2

Совместно с Поликарповым

• И-1
• И-2
• И-5

См. также

• Ришар, Поль Эмэ

Литература

• Шавров В. Б. История конструкций самолётов в СССР до 1938 года. — 3-е изд, исправл. — М.: Машиностроение, 1986. — 752 с. — 40 000 экз.

Ссылки

• Григорович Дмитрий Павлович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_g/grigorovich_dp.html Биография на сайте ХРОНОС]
• [www.pseudology.org/science/GrigorovichDP.htm Дмитрий Павлович Григорович]
• [www.testpilot.ru/russia/grigorovich/grigorovich.htm История ОКБ Д. П. Григоровича]
• [web.archive.org/web/20120111155517/www.bg-znanie.ru/rubrics.php?r_id=1492 Авиаконструкторы]

Отрывок, характеризующий Григорович, Дмитрий Павлович

Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.