Григорьев, Григорий Петрович

Григорий Петрович Григорьев
Дата рождения	1914(1914)
Место рождения	деревня Руднево, Новоржевского уезда, Псковской губернии
Дата смерти	15 января 1944(1944-01-15)
Место смерти	деревня Большие Кусони, Батецкий район, Новгородская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	партизаны
Годы службы	1941—1944
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Петрович Григорьев (1914-1944) — партизан Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Григорий Григорьев родился в 1914 году в деревне Руднево (по другим данным — в деревне Руново), ныне — в Новоржевском районе Псковской области, в семье крестьянина. Окончил четыре классов начальной школы, работал пастухом, затем выучился на столяра. В 1931 году Григорьев переехал в город Дно, работал столяром, учился в вечерней школе. В 1933 году он был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Окончил школу младших командиров, был уволен в запас в звании лейтенант. Проживал в городе Сестрорецке Ленинградской области, начало Великой Отечественной войны встретил в должности председателя Сестрорецкого горсовета Осоавиахима.

В августе 1941 года Григорьев вступил в партизанский отряд Сестрорецкого инструментального завода, был назначен его командиром. В конце августа он перешёл линию фронта и ушёл в тыл противника. Отряд Григорьева производил разведку, нарушал телефонную связь, уничтожал транспортные средства противника, его живую силу. Во второй половине сентября отряд вернулся на советскую территорию. В январе 1942 года Григорьев в составе сводного партизанского батальона, где он командовал ротой, был вновь направлен во вражеский тыл. До мая 1942 года батальон действовал в Мгинском и Тосненском районах, нарушая коммуникации немецких войск, а затем вновь вернулся на советскую территорию. Летом 1942 года Григорьев во главе партизанского отряда в третий раз был отправлен в немецкий тыл. Перед отрядом стояла задача срыва движения транспортов противника на участке железной дороги Батецкий-Новгород. В июле по распоряжению штаба партизанского движения отряд Григорьева был переведён в помощь 2-й Ленинградской партизанской бригаде для борьбы в немецкими карательными экспедициями. В сентябре отряд действовал в Оредежском и Тосненском районах на Витебской железной дороге.

В марте 1943 года, когда была сформирована 11-я Волховская партизанская бригада, в неё вошёл партизанский отряд Григорьева, впоследствии преобразованный в партизанский полк. Отряд вёл бои с карательными экспедициями, немецкими гарнизонами, производил разведку, сообщал командованию разведданные. 4 ноября 1943 года на разъезде Заклинье Витебской железной дороги партизаны уничтожили всё путевое хозяйство, взорвав стрелки и семафор, уничтожив сигнализацию, подорвав 72 рельса, срезав 800 метров проводов. Благодаря этому железная дорога бездействовала в течение пяти суток. С 15 ноября по 15 декабря 1943 года полк Григорьева четыре раза участвовал в крупных боях с противником, взорвал четыре шоссейных моста, вывел из строя восстановительный поезд, уничтожил 22 километра линий связи и полтора километра железнодорожного полотна, пустил под откос 1 немецкий эшелон. 15 января 1944 года Григорьев погиб в бою у деревни Большие Кусони Батецкого района Новгородской области. Похоронен в этой деревне.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 апреля 1944 года за «мужество и героизм, проявленные в партизанской борьбе против немецких захватчиков» Григорий Григорьев посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также посмертно был награждён орденом Ленина.

Память

В 1965 году Средний проспект в Сестрорецке переименовали в улицу Григорьева.

В честь Григорьева деревня Большие Кусони переименована в Григорьево, в ней установлен обелиск.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Арсеньев А. Я., Арсеньева А. П. Псковичи — Герои Советского Союза. — Л., 1983.

Отрывок, характеризующий Григорьев, Григорий Петрович

Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.