Григорий Просветитель
| Святой Григорий Просветитель арм. Գրիգոր Լուսավորիչ</br>греч. Γρηγόριος Φωστήρ<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Икона. Константинополь, XIV.</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 302 — 325 | ||
| Церковь: | Армянская Апостольская Церковь | |
| Предшественник: | Должность учреждена | |
| Преемник: | Аристакес I | |
| Рождение: | 252 Великая Армения | |
| Смерть: | 326 | |
| Принятие монашества: | Великая Армения | |
Святой Григорий Просветитель (арм. Սուրբ Գրիգոր Լուսավորիչ также арм. Գրիգոր Պարթև, Сурб Григор Лусаворич или Григор Партев, греч. Γρηγόριος Φωστήρ или Φωτιστής, Грегориос Фостир или Фотистис; ок. 252 — 326) — просветитель Армении и первый Католикос всех армян. Один из 7-и католикосов-неармян в христианской Армении.
Святой Армянской апостольской церкви, а также Русской православной (где известен как Священномученик Григорий, просветитель Великой Армении[1]) и других Православных церквей, Римско-католической и Англиканской церквей.
Содержание
Житие
Житие св. Григория описано Агафангелом, автором IV века, описавшем историю обращения Армении в христианство. Помимо жития в книге Агафангела содержится сборник 23 проповедей, приписываемых св. Григорию Просветителю, почему эту книгу называют еще «Книгой Григориса» или «Учением Просветителя» (арм. «Вардапетутюн»).
В книге рассказывается, что отец Григория, парфянин Апак (Анак), подкупленный персидским царем, убил армянского царя Хосрова и за это сам поплатился жизнью; все семейство его было истреблено, кроме младшего сына, которого его кормилица, христианка, успела унести на свою родину, в Кесарию Каппадокийскую. Там мальчик был крещён именем Григория и получил христианское воспитание. Вступив в брак, он скоро расстался с женой: она ушла в монастырь, а Григорий отправился в Рим и поступил там в услужение к сыну Хосрова, Тиридату (Трдату III), желая усердною службою загладить вину своего отца.
Прибыв в Армению в 287 году в сопровождении римских легионов, Трдат вернул себе отцовский престол. За исповедание христианства Трдат велел бросить Григория в казематы или колодец Арташата (Артаксата), где тот был в заточении 13 лет, поддерживаемый благочестивой женщиной.
Между тем Тиридат впал в безумие, но был исцелен Григорием, после чего в 301 году крестился и провозгласил христианство государственной религией в Армении. Таким образом, Армения стала самой первой страной, принявшей христианство на государственной основе. Повсеместно в стране началась кампания по искоренению многовекового наследия армянской дохристианской культуры.
В 302 году Григорий был рукоположен в епископы от епископа Леонтия Кесарийского в Кесарии, после чего строит храм в городе Вагаршапате — столице царя Трдата III. Храм был назван Эчмиадзин, что в переводе означает «сошёл Единородный» (то есть Иисус Христос) — который, по преданию, лично указал Григорию место для строительства храма.
В 325 году Григорий был приглашен на Первый Вселенский Собор в Никее, но не имел возможности поехать сам и отправил туда своего сына Аристакеса, который, вместе с ещё одним посланником по имени Акритис, привёз в Армению Никейские постановления.
В 325 году Григорий передал кафедру сыну, а сам удалился в уединение, где скоро умер (в 326 году) и был похоронен в Эчмиадзине. Армянское архиепископство долго оставалось в роде Григория.
Почти тысячу лет могила св. Григория служила местом поклонения. В течение последних 500 лет мощи св. Григория хранились в армянской церкви в Неаполе, а 11 ноября 2000 года были переданы Католикосу всех армян Гарегину II и в настоящее время хранятся в построенном в 2001 году Ереванском кафедральном соборе Св. Григория Просветителя. На месте узилища святого Григория находится монастырь Хор Вирап, в Араратской долине, у самой государственной границы с Турцией. Название монастыря в переводе с армянского означает «глубокая яма» (арм. Խոր Վիրապ).
Житие Григория было переведено на греческий язык приблизительно в конце VI века. В X веке Симеон Метафраст включил его в свои «Жития святых». С греческого текста был сделан перевод на латинский, грузинский и арабский языки. Существует также эфиопская редакция, тесно связанная с арабским переводом. Текст жития содержится также в русской Минеи (память 30 сент.). Канонизирован Римско-Католической Церковью в 1837 году при участии папы Григория XVI; память 1-го октября (festa pro aliquibus locis).
Род Григоридов
Являлся основателем рода Григоридов, просуществовавшей до середины V века, который передавал должность главы армянской церкви по наследству. Происхождение этого рода традиционно возводится к знатной парфянской династии Сурен-Пахлавов — которая была ветвью царского дома Аршакидов.[2].
- Сыновья Григория
- св. Вртанес I (его сын — св. Григорис)
- св. Аристакес I
Образ в искусстве
Большую популярность обрела «Молитва Св. Григория» для трубы и оркестра, сочиненная в 1946 году американским композитором армянского происхождения Аланом Хованессом.
- Menologion of Basil 038.jpg
Григорий Просветитель. Константинополь. 985 г. Миниатюра Минология Василия II. Ватиканская библиотека. Рим.
- Павой и Григорий Армянский.jpg
Павой и Григорий Армянский. Северо-восточный столб; Балканы. Сербия. Грачаница; XIV в.; местонахождение: Сербия. Косово. Монастырь Грачаница. Неф
- Gregory the Illuminator.jpg
И. К. Айвазовский. «Крещение армянского народа. Григорий Просветитель». 1892, Феодосийская картийная галерея.
- Sourb Gevorg Interior 4.JPG
Григорий Просветитель. Интерьер армянской церкви Сурб Геворг в Волгограде
Память
В российском императорском флоте в честь святого были названы два фрегата 1782 и 1791 годов постройки[3][4].
См. также
Напишите отзыв о статье "Григорий Просветитель"
Примечания
- ↑ [calendar.rop.ru/svyat1/sep30-grigori.html Священномученик Григорий, просветитель Армении]
- ↑ Cyrille Toumanoff. Studies in Christian Caucasian history. — University Press, 1963. — С. 62.:
The Gregorids were traditionally ascribed the descent from the Iranian house of Suren-Pahlav, and through it from the Iranian Arsacids, and were the family of the Apostle of Armenia, St. Gregory the Illuminator, and of his descendants, holding quasi-hereditarily the position of chief prelates of the Church in Armenia. Upon the Christianization of Armenia at the turn of the fourth century the Gregorids acquired the temple-state of Vahagn at Ashtishat, in Taraun, from the House of Vahewuni, the temple state of Anaitis at Erez, in Acilisene, the Principality of Bagrauandene, and various other lesser domains, which thenceforth composed the patriarchal princely State. This State passed through marriage to the Mamikonids, upon the extinction of the Gregorids with the death of St. Isaac, Bishop of Armenia, in 439.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/04/f-per/index.html Фрегаты, переоборудованные из судов других классов] (рус.). «Военная Россия». Проверено 21 февраля 2014.
- ↑ [flot.sevastopol.info/ship/parus/fregat/grig_vel_armen.htm Фрегат «Григорий Великия Армении»] (рус.). sevastopol.info. Проверено 21 февраля 2014.
Литература
- Григорий Просветитель // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [vehi.net/istoriya/armenia/agathangelos/ru/index.html Агатангелос, «История Армении» («История св. Григория и обращения Армении в христианство»)], пер. с древнеарм. К. С. Тер-Давтяна и С. С. Аревшатяна, изд-во «Наири», Ер., 2004 (рус.).
- Житие и страдание святого священномученика Григория, епископа великой Армении, и с ним тридцати семи дев // Димитрий Ростовский, «Жития святых»
- [prisnis.narod.ru/proroki/svyatoi_grigor_lusavorich.html Великие пророки и вероучители / Св. Григор Лусаворич]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Григорий Просветитель
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
