Гриневецкий, Болеслав Болеславович

Болеслав Болеславович Гриневецкий

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Hryn.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Hryn.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=4174-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Болеслав Болеславович Гриневецкий (8 февраля 1875, Седлецкая губерния Польша — 13 февраля 1963) — польский ботаник, ученик Н. И. Кузнецова.

Биография

Учился в Варшавском университете, но вскоре был отчислен и перешёл в Юрьевский университет, который успешно окончил в 1900 году и остался работать там же в качестве преподавателя ботаники вплоть до 1914 года. С 1900 по 1903 год участвовал в экспедициях на Урал, Кавказ и Армению. С 1914 по 1919 год работал профессором морфологии и систематики растений Новороссийского университета и директором ботанического сада в Одессе. С 1919 по 1963 год был профессором Варшавского университета, одновременно с этим с 1937 по 1963 год являлся директором университетского Ботанического сада.

Научная деятельность

Основные работы посвящены флористике, систематике, ботанической географии, истории ботаники.

• 1909 — Изучал реотропизм корней.
• 1914 — Изучал анатомическое строение устьиц.
• Исследовал флору и растительность Кавказа, Польши и Литвы.
• Дал общую ботанико-географическую характеристику этих регионов.
• Автор ряда обзоров по по истории ботаники в Польше.

Членство в обществах

• Основатель и в течение многих лет председатель Польского ботанического общества.
• Член Польской академии знаний (1922-63).

Литература

• Биологи. Биографический справочник

Отрывок, характеризующий Гриневецкий, Болеслав Болеславович

В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.