Гринштейн, Александр Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Александр Михайлович Гринштейн (29 июля (10 августа) 1881, Тула8 августа 1959, Москва) — советский невропатолог (невролог), доктор медицины (1910), профессор (1921), действительный член Академии медицинских наук СССР (академик с 1945), заслуженный деятель науки РСФСР (1945).





Биография

Окончил медицинский факультет Московского университета[1] и работал ординатором с 1906 до 1909 в нервной клинике там же. Затем был ассистентом нервной клиники Московских высших женских курсов. С 1921 заведующий кафедрой нервных болезней, одновременно директор клиники нервных и душевных болезней, профессор Воронежского университета. Заведующий кафедрой нервных болезней Харьковского медицинского института, в 1940—1955 — 2-го Московского медицинского института. В конце 1952 был арестован по делу врачей, находился в заключении во внутренней тюрьме МГБ, освобождён в апреле 1953.

Научная деятельность

Ученик В. К. Рота. Основные исследования посвящены вопросам анатомии, физиологии и патологии вегетативной нервной системы.

Награды

Награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Публикации

Автор более 130 научных работ по проблемам анатомии, физиологии и патологии высшей нервной деятельности.

  • Материалы к учению о проводящих путях. Corporis striati. M., 1910;
  • Кожновисцеральная семиотика органических заболеваний нервной системы. Совр, психоневр., т. 6, № 5-6, с. 492, 1928;
  • Локализация трофических функций в нервной системе. Физиол. журн., т. 21, в. 5-6, с. 861, 1936;
  • Пути и центры нервной системы, 2 изд. М., 1946;
  • Лечение сосудистых заболеваний путём операций на пограничном стволе. (Совместно с др.) Труды 3-го Всесоюз, съезда невропат. и психиат., с. 297, М., 1950;
  • Проблема динамической локализации функций в эксперименте и клинике. Журн. невропат. и психиат., т. 56, № 12, с. 949, 1956;
  • Вегетативные синдромы (совместно с Н. А. Поповой). Москва, 1971.

Библиография

  • БМЭ. – 3-е изд. – Т. 6. – С. 443;
  • А. М. Гринштейн (К 75-летию со дня рождения) // Журн. невропатол. и психатр. - 1957. - Т. 57, № 3. - С. 413 – 415;
  • Лисица Ф. М. Александр Михайлович Гринштейн // Там же. – 1962. – Т. 62, № 6. - С. 935-937.

Напишите отзыв о статье "Гринштейн, Александр Михайлович"

Литература

  • Вейн А. М. Неврология в лицах. (О классиках, учителях и товарищах). М.: Мед. информ. агентство, 2000. — 61 с. — ISBN 5-89481-075-2.

Примечания

  1. [www.veinconference.paininfo.ru/vein/face/33.html Вейновские чтения : О Вейне А.М. : Неврология в лицах]

Источники

  • [1biografia.ru/medicina/prepodavateli/4685-aleksandr-mihaylovich-grinshteyn.html Биография]
  • [baza.vgdru.com/1/11337/ Персональный список]


Отрывок, характеризующий Гринштейн, Александр Михайлович

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.