Гриньяр, Виктор

Виктор Гриньяр
Victor Grignard
Дата рождения:	6 мая 1871(1871-05-06)
Место рождения:	Шербур, Франция
Дата смерти:	13 декабря 1935(1935-12-13) (64 года)
Место смерти:	Лион, Франция
Страна:	Франция Франция
Научная сфера:	органическая химия
Место работы:	Нанси-Университет
Известен как:	создатель реакции Гриньяра
Награды и премии:	Нобелевская премия по химии (1912)

Франсуа́ Огю́ст Викто́р Гринья́р (фр. François Auguste Victor Grignard; 6 мая 1871, Шербур — 13 декабря 1935, Лион) — французский химик, лауреат Нобелевской премии по химии, 1912 г. совместно с Полем Сабатье.

Биография

Виктор Гриньяр родился в г. Шербур в семье Теофила Анри Гриньяра и Мари (в девичестве Эбер) Гриньяр. Его отец шил паруса, впоследствии стал мастером местного морского цейхгауза. Посещал Шербурский лицей и рано проявил незаурядный интеллект. Получение стипендии по окончании школы позволило ему изучать математику в Эколь нормаль спесиель в Клуни. Когда эта школа два года спустя была закрыта, он перешел в Лионский университет, который и окончил в 1892 г. После неудачи при сдаче лицензионных экзаменов, которые могли бы позволить ему преподавать в средней школе, поступил в армию для прохождения воинской службы.

В следующем после демобилизации году возвращается в Лион и сдает экзамены. В это же время его друг и сокурсник по школе в Клуни развил у Г. интерес к химии, и в 1894 г. Г. стал ассистентом химического факультета в университете. Быстро проявив свои способности в этой области, Г. в 1898 г. получил степень магистра по физическим наукам, в том же году он стал старшим демонстратором у Филиппа Антуана Барбье, руководителя факультета Лионского университета.

Барбье начал исследовать метод, в котором металл использовался для переноса органического радикала от одной молекулы к другой Соединения, которые получались после присоединения металла к одному или более органическим радикалам (группы атомов, которые остаются незаряженными при протекании реакций), были названы металлоорганическими соединениями. В то время было известно, что единственные металлоорганические соединения, являющиеся эффективно переносящими агентами, — это органические соединения цинка. Этот процесс, однако, был трудоемким, а получаемые результаты не были стабильны (воспроизводимы).

За несколько лет до этого несколько немецких химиков заместили цинк магнием, но получили нестабильные соединения с низким выходом, которые в большинстве своем были нерастворимы в инертных растворителях. Хотя магний с практической точки зрения был непригоден как переносящий агент, Барбье решил использовать его, подойдя к этой проблеме с другой стороны. Вместо того чтобы получить магнийорганические соединения, как это делали немецкие экспериментаторы, он просто взял два органических вещества и провел реакцию в присутствии магния, и в таком варианте реакция прошла. Тем не менее и эти результаты были противоречивы, и Барбье забросил проблему, правда предложив её Г. в качестве темы для диссертации.

Г. знал, что в XIX в английские химики Эдвард Фрэнкланд и Джеймс Уонклин получили цинкорганические соединения при нагревании органических соединений вместе с металлом в присутствии безводного эфира. Зная, что магний более легко вступает в реакции, чем цинк, Г. предположил, что в реакцию подобного рода магний должен вступать более активно. Такое предположение было доказано, и он использовал этот метод для получения различных металлоорганических соединений, причем некоторые из них были получены впервые.

В 1900 г. Г. опубликовал результаты своих исследований, за которые ему в следующем году была присуждена докторская степень. Реакция Гриньяра — вершина его научной карьеры, она применяется во множестве экспериментов по органической химии. Используя реакцию, названную его именем, другие исследователи эффективно и просто смогли синтезировать широкий спектр органических соединений.

В 1905 г. Г. стал лектором по курсу химии в Безансонском университете, расположенном близ Дижона, но в следующем году вернулся в Лион на должность научного помощника Барбье. В 1908 г. он получил звание адъюнкт-профессора. Через год он перешел в Нансийский университет, где в 1910 г. стал профессором органической химии.

Премия

В 1912 г. Г. была присуждена Нобелевская премия по химии «за открытие так называемого реактива Гриньяра, в последние годы существенно способствовавшего развитию органической химии». Он разделил премию с Полем Сабатье. В своей речи при презентации лауреатов член Шведской королевской академии наук X. Г. Седербаум поблагодарил Гриньяра за «расширение границ знаний, способности к наблюдениям» и за «открытие перспектив для новых достижений науки».

Когда в 1914 г. Франция вступила в войну, Г. был призван капралом на службу и направлен в Нормандию. Он прослужил в течение короткого времени, неся караульную службу, затем был отозван для разработки методов получения взрывчатого вещества тротила. В 1917 г. в ходе работы над проблемой создания химического оружия он посетил Америку с целью координации усилий Франции и США в этом направлении. Во время поездки он прочёл несколько лекций в Меллоновском институте (ныне Университет Карнеги Меллона) о взаимосвязях науки и промышленности.

В 1919 году Гриньяр был демобилизован с военной службы. После работы в течение нескольких месяцев в Нансийском университете он сменил Барбье в должности профессора химии в Лионском университете, где и оставался до конца своей научной деятельности. В 1921 году он стал также директором Лионской школы химической технологии, а в 1929 году деканом научного факультета этой школы.

В Лионе, кроме работы с магнийорганическими соединениями, Гриньяр исследовал широкий круг проблем, включая конденсацию альдегидов и кетонов, крекинг углеводородов, каталитическую гидрогенизацию и дегидрогенизацию при пониженном давлении. В последние годы административные обязанности, исполнявшиеся им не по его воле, сильно ограничивали его исследовательскую деятельность.

Семья

В 1919 г. Г. женился на Августине Мари Булан, у них были дочь и сын, также ставший химиком. Целенаправленный и разносторонний исследователь, Г. был также весьма ценимым педагогом. После тяжелой болезни он умер 13 декабря 1935 г. в Лионе.

Премии и награды

Среди многочисленных наград Гриньяра были медаль Бертло (1902), премия Жеккера (1905) Французской академии наук и медаль Лавуазье Французского химического общества (1912).

Ему было присуждено звание командора Почётного легиона и почётные ученые степени университетов Брюсселя и Лувена.

Он являлся членом многих химических обществ, включая общества Англии, США, Бельгии, Франции, Румынии, Польши, Нидерландов и Швеции.

В 2009 г. Международный астрономический союз присвоил имя Гриньяра кратеру на видимой стороне Луны.

Отрывок, характеризующий Гриньяр, Виктор

– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.