Грифид ап Лливелин

Гриффидд ап Лливелин валл. Gruffydd ap Llywelyn
Король Гвинеда
1039 — 5 августа 1063 года
Предшественник:	Иаго ап Идвал ап Мейриг
Преемник:	Бледин ап Кинвин
Король Поуиса
1039 — 5 августа 1063 года
Предшественник:	Иаго ап Идвал
Преемник:	Бледин ап Кинвин
Король Дехейбарта
1044 — 1047
Предшественник:	Хивел ап Эдвин
Преемник:	Грифид ап Ридерх
Король Дехейбарта
1055 — 5 августа 1063 года
Предшественник:	Грифид ап Ридерх
Преемник:	Маредид ап Оуайн ап Эдвин
Король Гливисинга
1055 — 5 августа 1063 года
Предшественник:	Грифид ап Ридерх
Преемник:	Гургант ап Ител
Король Гвента
1055 — 5 августа 1063 года
Предшественник:	Мейриг ап Хивел
Преемник:	Кадуган ап Мейриг
Вероисповедание:	Христианство
Рождение:	около 1000 года неизвестно
Смерть:	5 апреля 1063(1063-04-05) Сноудония
Отец:	Лливелин ап Сейсилл
Мать:	Ангарад верх Маредид
Супруга:	Алдита (Эальдгют), дочь Эльфгара
Дети:	Маредид, Идвал, Ител, Уриен и Грифид

Не путать с Грифидом ап Лливелином, жившим в XIII веке.

Гри́фид ап Лливе́лин (валл. Gruffydd ap Llywelyn) (ок. 1000—5 августа 1063) — правитель Поуиса из младшей ветви дома Матравала, объединивший под своей властью большую часть территории современного Уэльса.

Биография

Происхождение

Грифид был старшим (из двух) сыном Лливелина ап Сейсилла. Его отцу удалось захватить власть в Гвинеде и Поуисе, сместив представителей правящих династий (соответственно дома Аберфрау и старшей ветви дома Матравала). После смерти Лливелина в 1023 году власть в Гвинеде захватил представитель дома Аберфрау Иаго ап Идвал ап Мейриг.

Король Гвинеда и Поуиса (1039—1055)

В 1039 году Иаго ап Идвал был убит собственными людьми, а его сын Кинан ап Иаго бежал в Дублин. Грифид к этому времени уже был правителем Поуиса, и теперь смог захватить и трон Гвинеда. Вскоре после этого произошло сражение под Рид-и-Гройс, возле Уэлшпула, где армия Грифида застала врасплох войска Мерсии и убила англосаксонского военачальника Эдвина, брата эрла Мерсии Леофрика. Затем Грифид напал на королевство Дехейбарт, где правил Хивел ап Эдвин, и в 1041 году нанёс войскам Дехейбарта поражение при Пенкадере, захватив в плен жену Хивела. Вероятно, к 1043 году Грифид уже изгнал Хивела из королевства, так как в известно, что в 1044 году Хивел привёл к устью реки Тауи датский флот в попытке вернуть свои земли.

В 1047 году Грифид ап Ридерх, правитель Гвента, сумел изгнать Грифида ап Лливелина из Дехейбарта и сам захватил там трон, после того как воины Истрад-Тиви напали на телохранителей Грифида ап Лливелина и убили 140 из них. Грифиду ап Ридерху удавалось несколько лет сдерживать атаки Грифида ап Лливелина. Тот, в свою очередь, также воевал на восточных границах: в 1052 году ему удалось нанести поражение смешанному нормандско-англосаксонскому войску возле Леоминстера.

Правитель Уэльса (1055—1063)

В 1055 году Грифид ап Лливелин нанёс поражение Грифиду ап Ридерху и вернул себе Дехейбарт. Он заключил союз с Эльфгаром, эрлом Мерсии и сыном Леофрика, который был изгнан из своего королевства Гарольдом Годвинсоном. Он выступили к Херефорду и столкнулись с армией, которую возглавлял эрл Херефорда Ральф Боязливый. Несмотря на то что армия Ральфа была вооружена на норманский манер, 24 октября союзникам удалось её разбить, а затем сжечь город и уничтожить тамошний замок. Гарольду было поручено провести контратаку, но ему не удалось проникнуть вглубь вражеской территории. Вскоре Эльфгару вернули его владения и был заключён мирный договор.

Примерно в это время Грифиду удалось также захватить Морганнуг, Гвент и обширные территории на границе с Англией. В 1056 году он вновь одержал победу над англичанами в битве при Гласбери. В 1058, совместно с норвежским флотом Магнуса Харальдссона, старшего сына короля Норвегии Харальда Сурового, разорил Англию. В результате он стал сувереном всего Уэльса, что было признано также и англичанами.

Смерть

Грифид достиг соглашения с Эдуардом Исповедником, но смерть его союзника Эльфгара в 1062 году сделала его более уязвимым. В конце того же года Гарольд Годвинсон получил разрешение короля на внезапное нападение на двор Грифида в Рудлане. Грифид чуть не попал в плен, но сумел бежать на одном из своих кораблей (хотя большая часть флота была уничтожена). Весной 1063 года брат Гарольда Тостиг вошёл с войсками в северный Уэльс, а сам Гарольд отправил флот на юг страны, а затем двинулся навстречу своему брату на север. Грифид был вынужден скрыться в Сноудонии, но 5 августа (согласно «Хронике принцев») он был убит собственным людьми. В «Анналах Ульстера» под 1064 годом сообщается о том, что его убил Кинан ап Иаго, сын Иаго ап Идвала, называя при этом Грифида «королём бриттов». Вероятно, Грифид нажил себе многих врагов в процессе объединения Уэльса. Уолтер Мап передаёт такие слова, приписываемые самому Грифиду:

Не говорите об убийстве: я лишь притупляю рога детей Уэльса, чтобы они не повредили своей матери

Голова Грифида и резной нос его корабля были отосланы Гарольду.

После смерти Грифида Гарольд женился на его вдове Алдите, хотя через три года она снова овдовела. Владения Грифида были разделены на традиционные королевства. Бледин ап Кинвин и его брат Риваллон достигли соглашения с Гарольдом и получили власть в Гвинеде и Поуисе, так что после битвы при Гастингсе, когда нормандцы достигли границ Уэльса, им пришлось иметь дело с несколькими королевствами. У Грифида было два сына, которые в 1070 году в битве при Мехайне попытались вернуть трон, но Бледин и Риваллон нанесли им поражение.

Семья

Грифид был женат на Алдите (Эальдгют), дочери Эльфгара, и у них родилось трое детей:

• Маредид ап Грифид (умер в 1070 году)
• Идвал ап Грифид (умер в 1070 году)
• Неста верх Грифид, замужем за Осберном Фитц-Ричардом
• Ител ап Грифид
• Уриен ап Грифид (умер в 1074 году)
• Грифид ап Грифид (умер в 1118 году)

Предшественник: Иаго ап Идвал	Король Гвинеда 1039—1063	Наследник: Бледин ап Кинвин
	Король Поуиса 1039—1063
Предшественник: Мейриг ап Хивел	Король Гвента 1055—1063	Наследник: Кадуган ап Мейриг
Предшественник: Грифид ап Ридерх	Король Гливисинга 1055—1063
	Король Дехейбарта 1055—1063	Преемник: Маредид ап Оуайн ап Эдвин

Литература

• John Edward Lloyd. A history of Wales from the earliest times to the Edwardian conquest. London: Longmans, Green & Co., 1913
• John Davies. A history of Wales .Penguin Books. ISBN 0-14-014581-8

Отрывок, характеризующий Грифид ап Лливелин

– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!