Грифы

</td>

   </tr>

Грифы
Белоголовый сип
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Класс: Птицы Отряд: Соколообразные Семейство: Ястребиные Подсемейство: Грифовые Род: Грифы
Латинское название
Gyps (Savigny, 1809)
Виды
См. текст

Грифы, или сипы (лат. Gyps) — род крупных хищных птиц семейства ястребиных, широко распространённых в тёплом климате восточного полушария. Имеют внешнее сходство с американскими грифами, однако эти две группы птиц близкими родственниками не являются.

Типичные падальщики, выделяются преимущественно тёмным оперением, неоперённой головой (многие — неоперённой шеей) и длинными и широкими крыльями. Добычу находят исключительно с помощью зрения (в противоположность американские грифы обладают хорошим обонянием). Обладают мощным клювом, но слабыми ногами, неспособными переносить добычу. Характерная анатомическая особенность — большого объёма зоб и желудок для потребления больших количеств пищи.

Обычно грифы парят на большой высоте, высматривая добычу и следя друг за другом. Если один из них увидит пищу, то спускается вниз, а остальные птицы летят туда же. Здесь часто происходят драки за пищу, зато большая группа птиц способна отпугнуть некоторых хищников. Нередко пища, которую они едят, совершенно испортилась. Гной или кровь из трупа течёт по неоперённой части тела и по специальному перьевому «воротнику» стекает с тела грифа. Высокая кислотность желудочного сока убивает трупных бактерий и способствует растворению костей, а симбиотические бактерии в кишечнике обезвреживают бактериальные токсины. Периодически грифы расправляют перья, чтобы ультрафиолетовое излучение убило бактерии на их оперении.

Виды

• Африканский гриф (Gyps africanus)
• Бенгальский гриф (Gyps bengalensis)
• Капский гриф (Gyps coprotheres)
• Белоголовый сип (Gyps fulvus)
• Снежный гриф (Gyps himalayensis)
• Индийский сип (Gyps indicus)
• Африканский сип (Gyps rueppellii)
• Gyps tenuirostris

Грифами также называют виды птиц некоторых других родов подсемейства грифовые, а также американских грифов.

Литература

• Книпович Н. М. Грифы, хищные птицы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• James Ferguson-Lees, David A. Christie. Raptors of the World. — London: Christopher Helm, 2001. — 992 с. — ISBN 0-7136-8026-1.

Отрывок, характеризующий Грифы

Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.