Грицкевич, Анатолий Петрович
Поделись знанием:
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
| Анатолий Петрович Грицкевич | |
| белор. Грыцкевiч Анатоль Пятровiч | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: |
Минский государственный медицинский институт, Минский государственный педагогический институт иностранных языков; Исторический факультет Белорусского государственного университета им. В.И.Ленина |
| Научный руководитель: |
Председатель диссертационного совета по защите докторских диссертаций в культурологии |
Анато́лий Петро́вич Грицке́вич (белор. Грыцкевiч Анатоль Пятровiч; 31 января 1929, Минск — 20 января 2015[1]) — белорусский историк; имеет свыше 900 научных трудов, в том числе 6 монографий; Председатель Научного совета по защите докторских диссертаций в культурологии (теория культуры); Действительный член Международной Академии наук Евразии (Москва, 1999).
Содержание
Биография
Родился 31 января 1929 года, в Минске, Белорусская ССР, СССР.
Образование
- Окончил Минский государственный медицинский институт (1950) (работал врачом).
- Заочное отделение Минского государственного педагогического института иностранных языков (1955).
- Исторический факультет Белорусского государственного университета им. В. И. Ленина (1958).
Работа
С 1959 году работал в Институте истории Академии наук БССР: сначала младшим научным сотрудником, затем — старшим. Защитил кандидатскую диссертацию по истории феодального Слуцка (в 1964 году).
С 1975 года работает в минском Институте культуре заведующим кафедры истории. Исследует историю Белоруссии феодального периода, историю частновладельческих городов Белоруссии и Литвы. По этой теме им написана докторская диссертация (в 1986 году).
В 1987 году Грицкевич А. П. получил научное звание профессора.
Труды
Грицкевич Анатолий Петрович — автор публикаций из истории шляхетского сословия, генеалогии шляхты. Им изучаются религиозные проблемы в Белоруссии, история униатской и православной церквей, католического костела, а также историю белорусско-литовских отношений 1918—1920-х годов.
Также он автор исторических очерков о Слуцке, исследований об Оршанской битве 1514 года, восстания 1794 года на территории Белоруссии, поход генерала Булак-Булаховича в Полесье и Слуцкое вооруженное восстание 1920 года. Именно А.Грицкевичем введено в историографию определение Речи Посполитой как федерации двух равноправных государств: Польши и Великого Княжества Литовского.
Всего Анатолий Петрович имеет свыше 900 научных трудов, в том числе 6 монографий.
Основные труды
- Слуцк: Историко-экэномический очерк. 2 изд. Мн., 1970;
- Частновладельческие города Белоруссии в XVI—XVIII вв. Мн., 1979;
- Социальная борьба горожан Белоруссии (XVI—XVIII вв.). Мн., 1975;
- Древний город на Случи. Мн., 1985;
- Вакол «слуцкага паўстання». Мн., 1987;
- Рэлiгiйнае пытанне i знешняя палiтыка царызму перад падзеламi Рэчы Паспалiтай // Весцi АН БССР. Сер. грамад. навук. 1973. № 6;
- Историография истории православной церкви в Белоруссии (XIV — середина XVI века) // Из истории книги в Белоруссии. Мн., 1976;
- З гiсторыi паселiшчаў татар у Беларуси // Весцi АН БССР. Сер. грамад. навук. 1981. № 6;
- Формирование феодального сословия в Великом княжестве Литовском и его правовые основы (XV—XVI) // Первый Литовский статут 1529 г.: (Материалы респ. науч. конф.). Вильнюс, 1982;
- Задачы беларускай генеалогii // Наш радавод: (Сб. ст.). Гродно, 1990. Кн. 1.
Деятельность и членство в организациях
Анатолий Петрович Грицкевич репрезентует белорусскую науку на международных конференциях в Риме, Париже, Лондоне, Будапеште, Люблине, Санкт-Петербурге.
- Председатель Научного совета по защите докторских диссертаций в культурологии (теория культуры).
- Действительный член Международной Академии наук Евразии (Москва, 1999).
- Член оргкомитета Белорусского народного фронта «Адраджэньне» (1988), на I съезде БНФ избран членом Сойма.
- Президент международного общественного объединения "Згуртаванне беларусаў свету «Бацькаўшчына» (2001—2005).[2]
- Сопредседатель Всебелорусского съезда за независимость (июль 2000 года).
- Великий маршалок Собрания белорусской шляхты
- Возглавил общественный комитет по празднованию 1000-летия Литвы в Белоруссии (2009г)[3]
- Сотрудничал с «Белорусской советской энциклопедией» (БелСЭ) еще с 1-го тома[4]
Международным Кембриджским биографическим центром признан „Человеком года“ (1998).
Упоминание о нём в Энциклопедиях
- Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. — Мн., 1996. — Т.3. — С.165;
- Беларусь: Энцыклапедычны даведнік. — Мн., 1995. — С.254;
- Беларуская Энцыклапедыя: У 18 т. — Мн., 1997. — Т.5. — С.486.[5]
Напишите отзыв о статье "Грицкевич, Анатолий Петрович"
Ссылки
- [who.bdg.by/obj.php?kod=657 Кто есть кто в Республике Беларусь: Грицкевич Анатолий Петрович]
Примечания
- ↑ [nn.by/?c=ar&i=142680 Памёр гісторык Анатоль Грыцкевіч] (белор.)
- ↑ [dossier.bymedia.net/index.php?Mode=Publication&PersonID=572&Publ=12548 ПРОФЕССОР АНАТОЛИЙ ГРИЦКЕВИЧ ИЗБРАН ПРЕЗИДЕНТОМ МЕЖДУНАРОДНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ «ЗГУРТАВАННЕ БЕЛАРУСАЎ СВЕТУ „БАЦЬКАЎШЧЫНА“]
- ↑ [www.belarusin.net/index.php?option=com_content&view=article&id=172:-1000---&catid=31:2009-05-04-11-10-04&Itemid=95Празднуем 1000-летие Литвы ?]
- ↑ [bdg.press.net.by/dsp/2003/02/2003_02_03.13/13_18_1.shtml БДГ — „Жорсткiя прыгнятальнiкi бел., укр., л_т._ польск. народаў“]
- ↑ [www.slounik.org/80066.html Энцыкляпедыя электронная — Грицкевич Анатолий»]
Отрывок, характеризующий Грицкевич, Анатолий Петрович
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
