Гричманов, Алексей Петрович

Алексей Петрович Гричманов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель правления Государственного банка СССР
15 сентября 1937 года — 16 июля 1938 года
Глава правительства:	Вячеслав Михайлович Молотов
Предшественник:	Соломон Лазаревич Кругликов
Преемник:	Николай Александрович Булганин
Председатель Исполнительного комитета Ленинградского областного Совета
17 февраля 1936 — 2 сентября 1937
Предшественник:	Пётр Иванович Струппе
Преемник:	Пётр Андреевич Тюркин
Второй секретарь Дальне-Восточного краевого комитета ВКП(б)
февраль 1932 — июль 1933
Предшественник:	Иван Андреевич Андреев
Преемник:	Михаил Самойлович Икс (Самойлов) (с 1934)
Рождение:	1896(1896) с. Гора Новоржевского уезда Псковской губернии
Смерть:	25 февраля 1939(1939-02-25) Москва
Партия:	ВКП(б) с 1917 года
Образование:	церковно-приходская школа; Курсы марксизма при Коммунистической Академии при ЦИК СССР
Военная служба
Годы службы:	1915—1917; 1917—1929
Принадлежность:	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск:	армия
Звание:	не установлено
Сражения:	Первая мировая война

Алексей Петрович Гричманов (февраль 1896, село Гора Новоржевского уезда Псковской губернии — 25 февраля 1939, Москва) — советский партийный и государственный деятель, председатель Госбанка СССР. Депутат Верховного Совета СССР 1 созыва.

Биография

Родился в рабочей семье. Учился в церковно-приходской школе. С 1909 работал на заводах в Петербурге, грузчиком на Варшавском вокзале. В 1915 призван в армию. Участник 1-й мировой войны, шофёр.

В 1917 вступил в РСДРП(б). В 1917 шофёр в отряде Красной гвардии (Одесса). В 1918 вступил в Красную армию. В 1919—1921 комиссар и начальник политотдела бригады, 27-й Омской дивизии, армейской группы низовьев Волги. В 1922—1924 начальник агитационно-пропагандистского отдела Политуправления (ПУР) РККА, комиссар 4-го и 5-го корпусов Западного фронта.

В 1927 г. окончил Курсы марксизма при Коммунистической Академии при ЦИК СССР.

В 1925—1926 и в 1927—1928 начальник орграспредотдела и помощник начальника ПУР РККА. С 1928 заместитель начальника политуправления Уральского военного округа. В 1929 переведен в аппарат ЦК ВКП(б). С 1931 заместитель заведующего распредотделом ЦК ВКП(б). В 1932—1933 2-й секретарь Дальневосточного крайкома ВКП(б). В 1933—1935 начальник политического сектора Средневолжского краевого земельного управления. С марта 1935 заместитель заведующего сельскохозяйственного, в июле 1935 — феврале 1936 промышленного отделов ЦК ВКП(б). В 1936—1937 председатель Ленинградского облисполкома. С 1937 депутат Верховного Совета СССР. В августе 1937 — январе 1938 1-й заместитель наркома финансов СССР. С 13 сентября 1937 председатель правления Госбанка СССР. Первым из председателей правления был введен в состав СНК СССР в ранге наркома.

16 июля 1938 арестован. Приговорен к смертной казни. Расстрелян. Реабилитирован 20 октября 1956 г. ВКВС СССР.

Ссылки

Использованы [www.cbr.ru/today/history/print.asp?file=Grichmanov.htm материалы сайта Банка России]. [www.cbr.ru/about/main.asp?Prtid=Use Разрешение на использование].

• [knowbysight.info/GGG/02230.asp Гричманов Алексей Петрович]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Проверено 26 января 2014.

Отрывок, характеризующий Гричманов, Алексей Петрович

Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.