Грк, Душан

Душан Грк
серб. Душан Грк
Дата рождения	7 апреля 1906(1906-04-07)
Место рождения	Кленци, Австро-Венгрия
Дата смерти	15 марта 1994(1994-03-15) (87 лет)
Место смерти	Подгорица, Союзная Республика Югославия
Принадлежность	Королевство Югославия Королевство Югославия / Югославия Югославия
Род войск	Югославская королевская армия: артиллерия Народно-освободительная армия Югославии: пехота
Годы службы	1941—1943
Звание	командир отделения (капрал) командир батальона (майор)
Часть	61-й полк 10-я герцеговинская бригада
Командовал	Артиллерийское отделение 61-го полка Милавичская партизанская рота Южногерцеговинский партизанский отряд Столацкий партизанский отряд (политрук) 1-й батальон 10-й герцеговинской бригады
Сражения/войны	Апрельская война, Народно-освободительная война Югославии (Битва на Сутьеске)
Награды и премии
В отставке	партийный деятель СР Боснии и Герцеговины, депутат Союзной скупщины

Душан Грк (серб. Душан Грк; 7 апреля 1906, Кленци — 15 марта 1994, Подгорица) — югославский боснийский военный и политический деятель, Народный герой Югославии.

Биография

Родился 7 апреля 1906 в деревне Кленци около Столаца. Рано потерял родителей. До Второй мировой войны работал земледельцем и шофёром. Призван в югославскую армию перед Апрельской войной, командовал артиллерийским отделением 61-го полка. До 16 апреля 1941 сражался против итальянцев под Скадаром, после чего сбежал домой во избежание интернирования. После капитуляции Югославии примкнул к вооружённому сопротивлению и образовал роту из добровольцев общин Дивин и Берковичи, которая охраняла население деревни Ябуке между Кубашом и Засаде. 27 июля она ввязалась в бой с усташами около Предоле, приняв боевое крещение.

В конце августа Душан со своей ротой успел нанести поражения гарнизонам местечек Берковичи, Дивин, Плана и Билеча. Осенью продолжил работу по организации партизанских отрядов, с октября 1941 года член Коммунистической партии Югославии (в должности командира Милавичской партизанской роты). С конца декабря политрук Столацкого партизанского батальона, с конца марта 1942 года — заместитель командира Южногерцеговинского партизанского отряда. Участвовал в боях против итальянцев и усташей за Храсно и Пребиловац в конце апреля — начале мая 1942 года.

С марта 1942 года Душан — член Столацкого районного комитета КПЮ и постоянный политработник. В конце мая в Звиерине его схватили в больнице четники и итальянцы, однако ночью Грк сбежал из тюрьмы и пробился с группой солдат к Оперативному штабу НОАЮ в Герцеговине. Больницу удалось отбить силами герцеговинских партизан и подкрепления из 1-й пролетарской ударной бригады. С июня 1942 года после отхода из Герцеговины Грк был заместителем командира 1-го батальона 10-й герцеговинской бригады, а затем стал и командиром. В январе 1943 года по приказу из штаба бригады отправлен во Влашич для образования новых отрядов. К концу января 1943 года после образования Южногерцеговинского партизанского отряда избран в Среднегерцеговинский окружной комитет КПЮ. Командовал отрядом после включения его в состав 10-й герцеговинской бригады, в том числе и в битве на Сутьеске.

С июня 1943 года Душан занимается политической работой. Состоял в Столацком районного комитете КПЮ. С октября месяца председатель районного народно-освободительного комитета, с 1944 года — председатель Южногерцеговинского народного-освободительного комитета и член Южногерцеговинского окружного комитета КПЮ. С сентября 1944 года член Герцеговинского комитета при Едином народно-освободительном фронте Югославии и Герцеговинской областной народно-освободительной скупщины. Член Земельного антифашистского вече народного освобождения Боснии и Герцеговины и Антифашистского вече народного освобождения Югославии. С октября 1944 по октябрь 1945 — глава Герцеговинского областного комитета ЕНОФ,

После войны Душан Грк продолжил заниматься политикой. С 1947 по 1960 годы он возглавлял Главный комитет Социалистического союза трудового народа Боснии и Герцеговины, входил в Социалистический союз трудового народа Югославии, до 1973 года был в Главном комитете Союза объединений ветеранов Народно-освободительной войны Югославии. Депутат Республиканской и Союзной скупщин.

Скончался 15 марта 1994 в Подгорице.

Кавалер множества орденов и медалей. Народный герой Югославии (указ от 23 июля 1952).

Литература

• „Народни хероји Југославије“. Београд: Младост. 1975.

Отрывок, характеризующий Грк, Душан

– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.