Гродненская медицинская академия
| Гродненская медицинская академия | |
 Здание Гродненской медицинской академии. Наполеон Орда. XIX век | |
| Год основания |
1775 |
|---|---|
| Реорганизован |
реорганизована в факультет Виленского университета |
| Год реорганизации |
1781 |
|
директор | |
| Ректор | |
| Юридический адрес | |
Гро́дненская медици́нская акаде́мия — первое высшее медицинское учебное заведение на территории Беларуси[1]. Существовало в 1775—1781 годы.
Содержание
Основание и деятельность академии в Гродно
Движимый необходимостью социальных, культурных и экономических преобразований в Речи Посполитой второй половины XVIII века, гродненский староста Антоний Тизенгауз, при поддержке короля Станислава Августа Понятовского, основал Гродненскую медицинскую академию в Гродно[2].
Директором академии стал специально приглашённый французский учёный Ж. Э. Жилибер[2]. Договор от 9 мая 1776 года, заключённый с ним, предусматривал, кроме преподавательской и научной деятельности в академии, помощь в улучшении услуг здравоохранения, что было почти неизвестно Европе XVIII века, где медицинские высшие учебные заведения занимались, в основном, исключительно подготовкой кадров[1].
Первый же набор в академию выявил сложности с укомплектованием состава учащихся: местная шляхта не была заинтересована в получении медицинского образования. Таким образом, А. Тизенгауз получил основание для набора на учёбу детей крестьян и служащих из его имений. Такой набор явился бы неординарным для того времени решением. В итоге из детей крестьян и служащих действительно было отобрано (по свидетельству Ж. Э. Жилибера, с большим трудом) 15 учеников. Им было назначено казённое содержание[1].Только двое из принятых в студенты академии немного знали необходимый докторам латинский язык.
Благодаря директору Жилиберу (так же преподававшему в академии) занятия не были исключительно теоретическими. Помимо лекций, студенты посещали больных, получая возможность для практики[1]. Уровень знаний преподавательского состава был достаточно высок. В частности, в академии преподавал И. И. Вирион, бывший профессором анатомии Страсбургского университета. Уже менее чем через год занятий, благодаря стараниям смотрителя учащихся и по совместительству преподавателя языков — Менарда, вначале практически неграмотные ученики, могли понимать сложные лекции.
За период существования (1775—1781 гг.) было подготовлено несколько десятков специалистов, которые были направлены на работу в государственные имения ВКЛ[1].
Переезд в Вильнюс
В 1781 году, в связи с отставкой А. Тизенгауза от всех должностей, академия была переведена в Вильнюс и преобразована в медицинский факультет Виленского университета. Ж. Э. Жилибер продолжил свою работу в переформированной академии, но в 1783 году вернулся во Францию, где публиковал работы созданные во время пребывания в Гродно и Вильно[3].
Здание академии
Здание академии было построено в XVIII веке, итальянским архитектором Джузеппе де Сакко, в стиле позднего барокко в Гродно, неподалёку от дворца и театра Тизенгауза. Существует проект организации в здании музея истории медицины.
Напишите отзыв о статье "Гродненская медицинская академия"
Примечания
Литература
- Астраўцова, І. Помнік Жылібера за 13 тыс. рублёў // Биржа информации. — 1999. — 18 марта. — С. 4.
- Бржеский, В. Медицинская академия в Гродно: [XVIII ст.] // Гродн. правда. — 1981. — 6 июня. — С. 4.
- Гайко, Л. Французский учёный и Белоруссия // Гродн. правда. — 1989. — 18 марта. — С. 4.
- Гостев, А. П. Жилибер, Жан Эммануэль: [о нём] / А. П. Гостев, В. В. Швед // Кронон: летопись города на Немане (1116—1990). — Гродно, 1993. — С. 160.
- Гродзенская ўрачэбная акадэмія // Энцыклапедыя прыроды Беларусі. — Мінск : Бел. энцыкл., 1986. — Т.2. — С. 129.
Ссылки
- [s13.ru/archives/12857 к юбилею академии]
- [www.pandia.ru/text/77/318/11830.php история Гродненской медицинской академии]
Отрывок, характеризующий Гродненская медицинская академия
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
