Громбчевский, Бронислав Людвигович

Бронислав Людвигович Громбчевский
Бронислав Людвигович Громбчевский
Дата рождения	15 января 1855(1855-01-15)
Место рождения	Тельшяйский уезд Ковенская губерния
Дата смерти	27 февраля 1926(1926-02-27) (71 год)
Место смерти	Варшава
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Генеральный штаб, казачьи войска
Годы службы	1873—1906
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Астраханское казачье войско
Сражения/войны	Туркестанские походы. Большая игра

Бронислав Людвигович Громбчевский (польск. Bronisław Grąbczewski; 1855—1926) — русский путешественник польского происхождения, военный востоковед, генерал-лейтенант; занимался изучением стран и территорий Центральной Азии — Русского Туркестана, Памира, пригиндукушских княжеств — Хунза, Нагар, Северо-Западного Тибета и Кашгарии. Автор военно-стратегических, военно-географических, исторических и этнографических работ. Участник «Большой игры». Астраханский губернатор. В последние годы — преподаватель военной географии и востоковедения в польских военных учебных заведениях.

Деятельность и геополитические взгляды Громбичевского оказали значительное влияние на выработку политики Российской империи в Центральной Азии и на Памире. Наряду с деятелями других стран является одним из основоположников таких научных дисциплин как геополитика, геостратегия и стратегическая география.

Биография

Родился 15 января 1855 года в семейном поместье в Ковенской губернии. Мать и родственники из имения переехали в Варшаву, где Громбчевский поступил в 4-ю русскую классическую гимназию. В 1873 году Громбчевский поступил вольноопределяющимся в Кексгольмский гренадерский полк, откуда был командирован в Варшавское пехотное юнкерское училище. По окончании училища в 1875 году, произведён в прапорщики и вернулся в полк.

Служба в Туркестане

В связи с формированием новых пехотных частей в Туркестане переведён на службу во вновь сформированный 14-й Туркестанский линейный батальон. Принял участие в Алайском походе под руководством М. Д. Скобелева в 1876 году и в демонстрационных действиях Главного (Самаркандского отряда) у границы с Афганистаном в 1878 году.

В 1888 году перешёл на службу по военно-народному управлению Туркестанского края — помощник начальника Исфаринского, затем Маргеланского уездов. В качестве личного секретаря находился при Российском императорском пограничном комиссаре по разграничению Ферганской области с Кашгарией (1882—1884). С апреля 1885 года — старший помощник начальника Ошского уезда; с июня 1885 года — старший чиновник особых поручений при военном губернаторе Ферганской области.

В августе—ноябре 1885 года Громбчевский с целью проверки границы с Китаем посетил пограничные районы Тянь-Шаня, совершил рекогносцировку Южной Кашгарии. В конце 1887 — начале 1888 Громбчевский прошел краткосрочную стажировку на физическом факультете Санкт-Петербургского университета (изучал основы геодезии). Действительный член ИРГО — с апреля 1888 года. После завершения теоретических занятий и практики в Пулковской обсерватории, Громбчевский обратился в Совет ИРГО с предложением организовать экспедицию в Канджут (современная Хунза).

В 1888 году осуществил экспедицию в Хунзу, на истоки реки Инд; им пройдено 2284 версты, произведена маршрутная глазомерная съёмка в пятиверстном масштабе, определены координаты нескольких географических точек, десятки высот. В этой экспедиции он наблюдал с севера вершину К2 и определил её высоту в 28870 футов (8799 м). Громбчевский дал ей русское название — «пик Цесаревича Николая». Громбчевский был торжественно встречен правителем Хунзы Сафдар-Али-ханом, который просил передать российскому императору просьбу о принятии его в подданство России и о снабжении оружием против британцев. За экспедицию в Хунзу Громбчевский был удостоен Малой золотой медали ИРГО.

Посещение Громбчевским Хунзы было воспринято в Британской Индии как попытка России распространить своё влияние за Гиндукуш. В 1889 Британской миссии капитана Дюранда удалось добиться от Сафдар-Али-хана формального согласия подчиниться британскому контролю; в декабре 1891 состоялась британская вооруженная экспедиция в Хунзу, после серии краткосрочных боев вся территория княжества перешла под полный британский контроль к 20 декабря.

В 1889—1890 годы капитан Б. Л. Громбчевский организовал новую экспедицию за Гиндукуш в сопровождении семи казаков и нескольких джигитов-проводников. Ввиду политических осложнений в Афганистане Громбчевскому не удалось проникнуть за Гиндукуш, в страну сияпушей (Кафиристан). Экспедиция посетила Дарваз, Памиры, Раскем, верховья реки Караташ-дарьи, Южную Кашгарию (Яркенд, Хотан и Полу), Сарыкол. За труды в экспедиции получил внеочередное звание подполковника, награды от ИРГО не последовало, и вопрос о ней был отложен до обработки Громбчевским материалов экспедиции.

В 1891 году Громбчевский принимал участие в поездке туркестанского генерал-губернатора барона А. Б. Вревского на Памир, которая знаменовала начало перехода всего Памира под русский контроль. В 1892 году он участвовал в Памирском походе полковника М. Е. Ионова.

В 1893 году Громбчевский назначен начальником Ошского уезда Ферганской области. В 1894 году он руководил секретным строительством стратегической колесной дороги на Памире, которая соединила Ферганскую и Алайскую долины (позднее дорога получила название Старого Памирского тракта). Построенная русскими саперными частями под руководством Громбичевского горная дорога позволяла оперативно перебрасывать пехотные, конные и, что было чрезвычайно важным, - артиллерийские части в случае угрозы вторжения британских войск в регион.

В 1895 году он был назначен младшим чиновником для особых поручений туркестанского генерал-губернатора, в 1896 — произведён в полковники.

Служба на Дальнем Востоке и в Уссурийском крае

C 1896 года — пограничный комиссар Амурской области, а с 1899 — Южно-Уссурийского края. В 1903 году произведён в генерал-майоры и назначен гражданским комиссаром Квантунской области в Китае.

Служба в Астраханском крае

Перед новым назначением, 5 сентября 1903 года он обвенчался с дочерью иркутского купца 1-й гильдии, Верой Фёдоровной Компанейцевой (поручителями со стороны 48-летнего жениха выступили генерал-майор Вогак, тайный советник Шапиров). С 28 сентября 1903 года по 8 августа 1906 года был астраханским губернатором и наказным атаманом Астраханского казачьего войска.

На гражданской службе

8 августа 1906 году Громбчевский был произведён в генерал-лейтенанты с увольнением от службы, за болезнью, с мундиром и пенсией. В 1906—1910 годах занимал должность управляющего гражданской частью КВЖД. В 1910 году он вернулся в Варшаву, где проживал до осени 1914 года, когда началась война в Европе.

Мировая война. Революция и Гражданская война в России

В начале Первой мировой войны эвакуировался в Петроград, вновь поступил на военную службу. После Февральской революции 1917 года через Одессу проехал в Анапу, где встретил приход Добровольческой армии. Во время гражданской войны был командирован главнокомандующим ВСЮР генералом Деникиным на Дальний Восток с миссией к Верховному главнокомандующему Русской армии адмиралу Колчаку. После катастрофы Восточного фронта в 1920 году вернулся в Варшаву через Японию и Лондон.

Жизнь и деятельность в Польше

Вернувшись в Польшу, работал в Государственном институте метеорологии, читал лекции по военной географии в польских военно-учебных заведениях. Труды и деятельность Громбичевского способствовали созданию польской геополитической школы и оказывают влияние на современные политические процессы.

Публикации

В Польше незадолго до смерти опубликовал несколько книг о своих путешествиях в Центральной Азии, которые большей частью написаны им по воспоминаниям, поскольку архив экспедиций остался в Советской России. В дореволюционной России издал «Отчет о командировании в Кашгар и Южную Кашгарию в 1885 году», несколько небольших заметок о результатах своих путешествий по Центральной Азии, а также несколько работ на военно-политические темы.

Дневники экспедиций 1888 и 1889—1890-х годов долгое время оставались неизданными и были опубликованы в России в 2015 году.

Скончался в Варшаве 27 февраля 1926 года.

Сочинения

• Отчёт о командировании в Кашгар и Южную Кашгарию в 1885 году старшего чиновника особых поручений при военном губернаторе Ферганской области поручика Б. Л. Громбчевского. — Новый Маргелан, 1887.
• [militera.lib.ru/research/grombchevsky/index.html Наши интересы на Памире. Военно-политический очерк]. — Новый Маргелан, 1891.
• Современное политическое положение памирских ханств и пограничной линии с Кашмиром. — Новый Маргелан, 1891.
• Докладъ Подполковника Б. Л. Громбчевскаго, читанный въ Николаевской Академіи Генеральнаго Штаба 14 марта 1891 года, Санкт-Петербургъ. Громбчевский: Печатать разрѣшаю на правахъ рукописи. Сентября 8 дня 1891 года. Подписалъ: Военный Губернаторъ Ферганской Области, Генеральнаго Штаба Генералъ-Маіоръ Корольковъ // Русское географическое общество. Сибирский филиал / Библиотечное собрание в открытом доступе: www.rgo-sib.ru/rgo/27.htm

• Kaszgaria. Kraj i ludzie. — Warsz., 1924.
• Przez Pamiry i Hindukusz do źródeł rzeki Indus. — Warsz., 1925.
• W pustyniach Raskemu i Tibetu. — Warsz., 1925.
• Na służbie rosyjskiej. — Warsz., 1926.
• Podróże po Azji Środkowej. — Warsz., 1958.

Литература

• Басханов М. К., Колесников А. А., Матвеева М. Ф. Дервиш Гиндукуша. Путевые дневники генерала Б. Л. Громбчевского. СПб., Нестор-История, 2015, — 376 с.
• Басханов М. К. К последнему перевалу: жизнь и странствия Бронислава Громбчевского. — В кн.: Басханов М. К., Колесников А. А., Матвеева М. Ф. Дервиш Гиндукуша. Путевые дневники генерала Б. Л. Громбчевского. СПб., Нестор-История, 2015, с. 7 — 76.
• Рудницкий А. Ю. Этот грозный Громбчевский… Большая игра на границах империи. СПб.: Алетейя, 2013. — 248 с. — (Польско-сибирская библиотека).
• Бокиев О. Б. Завоевание и присоединение Северного Таджикистана, Памира и Горного Бадахшана к России. — Душанбе, 1994.
• Хопкирк П. [lib.aldebaran.ru/author/hopkirk_piter/hopkirk_piter_bolshaya_igra_protiv_rossii_aziatskii_sindrom/ Большая Игра против России: Азиатский синдром]. — М., 2003.
• Постников А. В. Схватка на «Крыше мира». — М., 2005.
• Басханов М. К. Русские военные востоковеды до 1917 года. Биобиблиографический словарь. М. Восточная литература, 2005, с. 69 — 70.

Ссылки

• Рудницкий А. [www.stoletie.ru/territoriya_istorii/etot_groznyj_grombchevskij_525.htm Этот грозный Громбчевский… О российском офицере — герое Большой игры в Центральной Азии]. // Интернет газета «Столетие». — 24 августа 2012.
• Басханов М. [www.risk.ru/users/clyde/14356/ Прогулки на «крыше мира»: встречи двух капитанов]

Отрывок, характеризующий Громбчевский, Бронислав Людвигович

Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.