Громов, Сергей Яковлевич

Сергей Яковлевич Громов
Дата рождения	30 июля 1909(1909-07-30)
Место рождения	Костромская область
Дата смерти	11 февраля 1980(1980-02-11) (70 лет)
Место смерти	Мурманская область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Яковлевич Громов (30.07.1909, Костромская область — 11.02.1980) — командир отделения взвода пешей разведки 316-го гвардейского стрелкового полка 102-й гвардейской Новгородской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии 19-й армии 2-го Белорусского фронта, гвардии старшина — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 30 июля 1909 года деревне Савино Парфеньевского района Костромской области. Образование неполное среднее. После школы крестьянствовал вместе с отцом, обучился плотницкому мастерству. Работал в колхозе.

В 1931—1933 годах отслужил действительную службу в Красной Армии. После увольнения приехал работать в город Мурманск, работал плотником на строительстве порта. Зимой 1939 года вновь был призван в армию, участвовал в боях с белофиннами. В марте 1940 года вернулся в Мурманск.

В сентябре 1941 года был вновь призван в армию. Воевал на Карельском фронте. Как опытный солдат, старший сержант С. Я. Громов был назначен помощником командира взвода 715-го стрелкового полка. С первых боев зарекомендовал себя отважным и мужественным воином. Много раз он участвовал в разведке, ходил с боевыми группами в тыл противника.

14 марта 1944 года старший сержант Громов, хорошо зная местность, по собственной инициативе в районе обороны своей роты у реки Нижний Вермон предложил организовать засаду на вражеских разведчиков. Он сам возглавил группу захвата, в которую вошло восемь бойцов. На засаду вышла группа вражеских солдат численность более 35 человек. Наши разведчики приняли неравный бой, обратили противника в бегство, уничтожили более 10 противников и захватили одного «языка». Группа Громова без потерь вернулась в своё расположение, пленный в штабе дал ценные показания. За этот бой был представлен командованием полка к награждению орденом Отечественной войны 2-й степени. Приказом по войскам 19-й армии от 11 апреля 1944 года старший сержант Громов Сергей Яковлевич награждён орденом Славы 3-й степени.

В октябре 1944 года началось наступление советских войск и в Карелии. Накануне наступления разведгруппа старшины Громова, обнаружив в тылу врага блиндаж, уничтожила 6 вражеских солдат, захватила «языка» и ценные документы. Во время боевых действий полка на Петсамском направлении с 7 по 27 октября 1944 года старшина Громов не раз возглавлял разведгруппы, которые добывали ценные сведения о противнике, обеспечивали успешное продвижение подразделений вперед. При прорыве немецкой обороны на горе Большой Кариквайвишь старшина Громов с бойцами блокировал, а затем и уничтожил противотанковыми гранатами мешающий наступлению вражеский дзот. В одной из вылазок захватил в плен сразу трех противников, среди которых был немецкий капитан — командир разведывательного отряда. За мужество и отвагу, проявленные во время наступательной операции 14-й отдельной армии Карельского фронта в октябре 1944 года был представлен командованием полка к награждению орденом Отечественной войны 1-й степени. Приказом от 27 ноября 1944 года старшина Громов Сергей Яковлевич награждён орденом Славы 2-й степени.

За отличие в боях полк, в котором служил С. Я. Громов, стал 316-м гвардейским. После окончания боев в северной Норвегии и короткого отдыха дивизию в начале 1945 года влили в состав 19-й армии 2-го Белорусского фронта, где она и приняла участие в Восточно-Померанской наступательной операции. 27 марта 1945 года 316-й гвардейский стрелковый полк прорывал укрепленные линии немецкой обороны в районе населенного пункта Циссау на подступах к городу Гдыне. Гвардии старшина Громов со своим отделением разведчиков был в общей цепи атакующих. В этом бою разведчик Громов лично уничтожил восемь противников и в ближнем бою заставил сдаться в плен немецкого офицера. Во время штурма опорного пункта немцев в районе деревни Касскау Громов со своей группой разведчиков первый ворвался в траншею противника, завязал там рукопашный бой, чем в значительной степени способствовал захвату населенного пункта. На следующую ночь с напарником бесшумно подполз к вражескому дзоту и забросал его гранатами. Во время этого боя гвардии старшина Громов был тяжело ранен в голову, сделав перевязку, отказался уйти с поля боя. Он оставался со своими бойцами до тех пор, пока передовые штурмовые группы не вышли на побережье Балтийского моря.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные на заключительном этапе Великой Отечественной войны в боях с вражескими захватчиками гвардии старшина Громов Сергей Яковлевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В июне 1945 года С. Я. Громов был демобилизован. Вернулся в город Мурманск, работал в порту матросом, плотником. Последние годы жил в городе Кандалакша. Скончался 11 февраля 1980 года.

Награждён орденами славы 3-х степеней, медалями.

Литература

• Голубев Е. П. Солдатская слава. Ярославль, 1987
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7650 Сергей Яковлевич Громов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Громов, Сергей Яковлевич

– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…