Громыко, Василий Викторович

Василий Викторович Громыко
Личная информация
Гражданство	СССР СССР → Россия Россия
Специализация	Классическая борьба
Дата рождения	9 апреля 1932(1932-04-09) (92 года)
Место рождения	Навля, Брянская область, РСФСР, СССР
Спортивное звание
Награды и медали

Василий Викторович Громыко (9 апреля 1932, Навля, Брянская область) — советский борец классического стиля, Заслуженный тренер СССР (1965). Судья всесоюзной категории (1966). Ректор Омского института физкультуры (1971—1982). Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации. Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации. Президент и член учёного совета Московской государственной академии физической культуры. Профессор.

Биография

В молодости был членом сборной команды СССР по классической борьбе. Успешно совмещал спортивную и тренерскую деятельность. Был тренером ДЮСШ. Пиком его тренерской карьеры стал пост главного тренера сборной команды СССР. Готовил сборную к восьми чемпионатам мира, семи чемпионатам Европы и Олимпийским играм в Мюнхене.

Им было подготовлено 58 мастеров спорта, из которых 13 стали мастерами международного класса и Заслуженными мастерами спорта. В 1969 году стал лауреатом всесоюзного конкурса ВЦСПС, а в 1970 году — лауреатом всесоюзного конкурса среди тренеров СССР по Олимпийским видам спорта.

С 1971 года — ректор Омского института физкультуры. С 1981 года был заместителем председателя Комитета по физической культуре и спорту Совета Министров РСФСР, с 1986 года — заместитель председателя Госкомспорта СССР. В 1991 году стал руководителем Московского областного государственного института физической культуры. В 1994 году институт был преобразован в Московскую государственную академию физической культуры. В 1997 году стал советником ректора. Автор более чем 100 печатных работ по подготовке спортивных резервов.

Известные воспитанники

• Игуменов, Виктор Михайлович — чемпион СССР, Европы и мира, Заслуженный тренер СССР.
• Кармацких, Алексей Алексеевич — чемпион и призёр чемпионатов СССР, призёр чемпионата мира, мастер спорта СССР международного класса.
• Кочнев, Анатолий Павлович — чемпион и призёр чемпионатов СССР, призёр чемпионата Европы, мастер спорта СССР международного класса.
• Тимашев, Хафиз Шайхуллаевич — чемпион СССР, мастер спорта СССР международного класса.

Литература

В. В. Громыко. [mgafk.ru/prezident/download/trenerryadomvsegda.pdf Тренер всегда рядом]. — Омск: Омское книжное издательство, 1981. — 176 с.

Ссылки

• [6анки.рф/chempiony-i-prizery-che-chm-oi-i-vedushchie-trenery-po-klassicheskoy-borbe/gromyko-vasiliy-viktorovich/ Громыко Василий Викторович]. 6анки.рф. Проверено 3 октября 2016.
• [mgafk.ru/prezident Президент]. Московская государственная академия физической культуры. Проверено 3 октября 2016.

Боевые искусства   СССР   Персоналии

Отрывок, характеризующий Громыко, Василий Викторович

Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.