Гронки, Джованни

Джованни Гронки Giovanni Gronchi<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Италии
11 мая 1955 — 11 мая 1962
Предшественник:	Луиджи Эйнауди
Преемник:	Антонио Сеньи
Председатель Палаты депутатов
8 мая 1948 — 29 апреля 1955
Предшественник:	Умберто Террачини как председатель Учредительного собрания Италии
Преемник:	Джованни Леоне
Пожизненный сенатор
29 апреля 1955 — 17 октября 1978
Вероисповедание:	католик
Рождение:	10 сентября 1887(1887-09-10) Понтедера, Королевство Италия
Смерть:	17 октября 1978(1978-10-17) (91 год) Рим, Италия
Супруга:	Карла Биссатини
Партия:	Христианско-демократическая партия Италии
Образование:	Высшая Нормальная Школа Пизы
Профессия:	преподаватель
Награды:

Джованни Гронки (итал. Giovanni Gronchi, 10 сентября 1887 — 17 октября 1978) — итальянский политик, третий президент Италии (с 1955 по 1962 год). Президентский срок Гронки, представлявшего левое крыло христианских демократов, ознаменовался неудачной попыткой «сдвига влево» с целью открытия правительственной коалиции для левых партий.

Биография

Начало политической карьеры

Родился в городе Понтедера (Тоскана). Он стал одним из первых членов Христианского движения в Италии, основанного католическим священником Ромоло Мурри в 1902 году. Свою первую учёную степень в области литературы и философии получил, обучаясь в Высшей Нормальной школе Пизы. С 1911 по 1915 год он работал учителем в нескольких городах Италии, в том числе в Парме, Массе, Бергамо и Монце.

С началом Первой мировой войны вызвался добровольцем на фронт, а после её окончания в 1919 году стал одним из основателей Католической итальянской народной партии. В 1919 и в 1921 годах он избирался в итальянский парламент в качестве депутата от Пизы. В то же время он возглавлял итальянскую конфедерацию христианских трудящихся, а в 1922 — 1923 годах был заместителем министра промышленности и торговли в первом правительстве Бенито Муссолини. Однако в апреле 1923 года на национальном заседании Народной партии в Турине было принято решение снять со всех правительственных должностей представителей данной партии, среди которых был и Джованни Гронки. После этого он вернулся на должность лидера профсоюзов, и в дальнейшем часто попадал в опалу у фашистских отрядов, с которыми ему приходилось сталкиваться.

В 1924 году, после того как Луиджи Стурцо ушёл с поста секретаря Народной партии, эту должность занял Гронки, вместе с двумя другими видными партийными деятелями (Спатаро и Родино). В том же году он был вновь избран в парламент и вступил в антифашистскую оппозицию, так называемое Авентинское движение. В 1926 году, с приходом в стране нового режима, Гронки был исключён из парламента.

В период с 1926 по 1943 год Гронки, не желая примкнуть к фашистской партии, прекратил свою политическую карьеру. Все эти годы он зарабатывал на жизнь, ведя собственный бизнес, сначала в качестве продавца, а затем промышленника.

Карьера в правительстве Италии

В 1943 — 1944 годах он был одним из основателей новой Христианско-демократической партии, а также стал лидером левого крыла фракции, наряду с Джорджио Ла Пира, Джузеппе Доссетти и Энрико Маттеи. В те же годы он был членом многопартийного Комитета национального освобождения, где представлял свою партию. Когда с началом «Холодной войны» социалисты и коммунисты были исключены из состава правительства, Гронки резко протестовал против этого решения.

Хотя Гронки нередко вступал в противостояние со многими руководителями своей партии, в том числе и с её генеральным секретарём Альчиде де Гаспери, он всё же пробился довольно высоко в новом правительстве Италии, возглавив в 1944—1946 годах министерство промышленности, а в 1946 году был избран в Учредительное собрание. С 1948 по 1955 год Гронки был президентом Палаты депутатов Италии. При этом он подвергался преследованиям внутри собственной партии: после того, как Гронки выступил против ряда «чрезвычайных мер» правительства де Гаспери (включая ограничение права на забастовку), верхушка ХДП закрыла его газету «Либерта».

На IV съезде ХДП в 1952 году Гронки совместно с представителем центристского течения в христианской демократии Аминторе Фанфани выступил против электорального союза с крайне правыми силами (неофашистами и монархистами) и за создание «левоцентристского блока» с Итальянской социалистической партией и другими левыми, исключая коммунистов. На V съезде ХДП в 1954 году Гронки снова призвал, сменив союзников, совершить «сдвиг влево».

В 1955 году срок первого президента Италии Луиджи Эйнауди подошёл к концу, и парламент должен был выбрать его преемника. Новый секретарь Христианско-демократической партии Аминторе Фанфани оказывал содействие либералу Чезаре Мерцагора, который в то время возглавлял сенат страны. Однако крайне правое крыло ХДП во главе с Джузеппе Пелла, Джулио Андреотти, Гвидо Гонелла и Сальваторе Скока поддержало лидеров левых Джованни Пасторе, Джорджо Бо и Акилле Марацца, выступивших против партийного руководства, с целью продвижения Джованни Гронки. После долгих перепалок и окончательного крушения центристской коалиции, 29 апреля 1955 года Гронки был избран президентом Италии, набрав 658 голосов из 833.

Президентство

В своём инаугурационном обращении к парламенту Гронки призвал к социальным реформам, соблюдению гражданских свобод, искоренению нищеты и безработицы. Его деятельность на посту президента ознаменовалась стремлением постепенно открыть правительство для левых партий. Правые критики изображали политику Гронки как шаг к возможному возвращению социалистов и коммунистов в правительство, а следовательно — и к выходу Италии из НАТО. Поэтому эти проекты встретила жёсткая оппозиция со стороны либеральных партий.

В попытке выйти из тупика, в 1959 году Гронки назначил премьер-министром доверенного члена его собственной католической левой фракции Фернандо Тамброни. Однако вскоре Тамброни оказался проводником правого политического курса, включая цензуру и антикоммунистические преследования. Столкнувшись с большим сопротивлением, он удержался в парламенте лишь благодаря голосам неофашистов из Итальянского социального движения. В 1960 году во многих городах Италии прошли массовые беспорядки против политики Тамброни, особенно серьёзные из них были в Генуе, Ликате и Реджо-нель-Эмилии, где полиция открыла огонь по демонстрантам, убив десятерых человек. На улицы Генуи были выведены танки. В ответ Всеобщая итальянская конфедерация труда провела многомиллионную забастовку, поддержанную Коммунистической, Социалистической, Социал-демократической и Республиканской партиями.

После этого Трамбони и его правительство христианских демократов было вынуждено с позором уйти в отставку. Печальный опыт правления Тамброни подмочил репутацию Джованни Гронки, и до конца своего срока в 1962 году он слыл в обществе как президент-неудачник. В 1962 году при поддержке Энрико Маттеи Гронки попытался получить второй мандат, но эта попытка с треском провалилась, и президентом был избран Антонио Сеньи.

С 11 мая 1962 года — пожизненный сенатор (в соответствии с конституцией Италии).

Скончался 17 октября 1978 года в Риме в возрасте 91 года.

Интересные факты

• Является одним из четырёх людей, кто дважды открывал Олимпийские игры. Другие — Гитлер, Елизавета II и Хирохито. Если Джованни Гронки, Адольф Гитлер и Хирохито открывали игры во второй раз в своих странах, то Елизавета II открывала игры в двух странах — в Канаде в 1976 и Великобритании в 2012.

Литература

• (it) Igino Giordani, Alcide De Gasperi il ricostruttore, Rome: Edizioni Cinque Lune, 1955.
• (it) Giulio Andreotti, De Gasperi e il suo tempo, Milan: Mondadori, 1956.
• Paul Ginsborg, A History of Contemporary Italy, Penguin Books, 1990 (lengthy account of post-war events in Italy from a rather heavily biased left-wing point of view; Gronchi’s election and its peculiar political circumstances are not covered; the Tambroni affair is narrated, but Gronchi’s role in it is glossed over).
• (it) Indro Montanelli and Mario Cervi, L’Italia del Novecento, Rizzoli, 1998 (in Italian; a somewhat journalistic account of twentieth-century Italy, from a liberal point of view).
• (it) S. Bertelli (ed.) Scritti e discorsi su Giovanni Gronchi a vent’anni dalla morte (1998), Giardini, 2000 (in Italian; mostly eulogies by old friends).
• (it) Nico Perrone, Il segno della DC, Bari: Dedalo Libri, 2002, ISBN 88-220-6253-1.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Джованни Гронки
• [biografieonline.it/biografia.htm?BioID=1037&biografia=Giovanni+Gronchi Биография Джованни Гронки] (итал.)

Отрывок, характеризующий Гронки, Джованни

Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.