Гроссман, Марсель

Марсе́ль Гро́ссман
нем. Marcel Grossmann
Дата рождения:	9 апреля 1878(1878-04-09)
Место рождения:	Будапешт
Дата смерти:	7 сентября 1936(1936-09-07) (58 лет)
Место смерти:	Цюрих
Страна:	Швейцария
Научная сфера:	математика, физика
Место работы:	Цюрихский Политехникум
Альма-матер:	Цюрихский Политехникум
Научный руководитель:	en:Wilhelm Fiedler
Известен как:	один из разработчиков общей теории относительности

Марсе́ль Гро́ссман (нем. Marcel Grossmann; 9 апреля 1878, Будапешт — 7 сентября 1936, Цюрих) — швейцарский математик, друг Эйнштейна и соавтор его работ по общей теории относительности, в которых он полностью выполнял математическое обеспечение. В честь учёного учреждена международная премия Марселя Гроссмана.

Биография

Родился в Будапеште (тогда — Австро-Венгрия) в еврейской семье. В 1893 году его семья переехала в швейцарский посёлок Тальвиль. Школу Марсель закончил в Базеле, а в 1896 году поступил в швейцарский Федеральный Политехнический Институт (Политехникум, город Цюрих), где подружился с однокурсником Альбертом Эйнштейном. В 1902 году защитил диссертацию в Цюрихском университете. В 1901 — 1905 годах преподавал в городе Фрауэнфельд, затем некоторое время — в Базеле.

С 1907 года Гроссман вернулся в Цюрих и стал в Политехникуме профессором математики. Специализировался в области начертательной геометрии. С 1911 года — декан физико-математического факультета. В этой должности он оставался до 1927 года. В 1910 году Гроссман стал одним из основателей Швейцарского математического общества, в 1916—1917 гг. был его председателем.

Дважды Марсель Гроссман оказал существенное влияние на жизненный путь Эйнштейна. Впервые это произошло в 1902 году, когда Эйнштейн после Политехникума не мог найти работу и находился в отчаянном материальном положении. Гроссман (через своего отца) помог Эйнштейну устроиться на должность эксперта в Федеральное Бюро патентования изобретений (Берн, Швейцария). Эйнштейн и Гроссман вели интенсивную переписку, а спустя 7 лет друзья снова встретились в Цюрихе — Эйнштейн, уже известный физик, стал профессором Цюрихского университета.

Второй случай представился в 1912 году, когда профессор Пражского университета Георг Пик в беседе с Эйнштейном предположил, что математическая модель общей теории относительности (ОТО) должна описывать искривлённое четырёхмерное пространство-время (до этого несколько лет Эйнштейн пытался создать скалярную теорию тяготения, однако её следствия были неудовлетворительными). Он обратился к Марселю Гроссману с просьбой помочь в выборе средств для такого описания. Гроссман порекомендовал тензорный анализ, уже глубоко разработанный в то время для двумерных поверхностей, и произвёл разработку его четырёхмерного обобщения. Как вспоминал Эйнштейн, Гроссман «охотно согласился совместно работать над проблемой, но всё-таки с тем ограничением, что он не берёт на себя никакой ответственности за какие-либо физические утверждения и интерпретации».

Спустя год они совместно написали первую статью по тензорной модели ОТО — как позже вспоминал Эйнштейн, Гроссман разработал математические разделы этой статьи, а сам Эйнштейн — физические. Содержание этой статьи было ещё далеко от окончательного варианта ОТО. Ещё одна их совместная статья была опубликована в следующем году. Для завершения работ по созданию ОТО понадобилось ещё 3 года, нового математического аппарата она уже не содержала и на этом этапе Гроссман участия не принимал.

Среди других работ Гроссмана — ряд статей по начертательной и неевклидовой геометрии, другие работы геометрического направления, а также два школьных учебника.

С 1920 года у Гроссмана начали проявляться прогрессирующие симптомы рассеянного склероза, и в 1927 году он был вынужден оставить преподавание. Спустя 9 лет он скончался.

До конца жизни Эйнштейн тепло и благодарно вспоминал Гроссмана и высоко ценил его вклад в создание общей теории относительности. Он посвятил памяти Гроссмана одну из последних своих статей с автобиографией (1955).

Труды

• О метрических свойствах коллинеарных структур (Über die metrischen Eigenschaften kollinearer Gebilde, 1902). Диссертация Гроссмана.
• Основные конструкции неевклидовой геометрии (Die fundamentalen Konstruktionen der nichteuklidischen Geometrie, 1904).
• A. Einstein, M. Grossmann. Entwurf einer verallgemeinerten Relativitätstheorie und einer Theorie der Gravitation. В журнале: Zeitschrift für Mathematik und Physik, 62: 225—261 (1913). Это вышеупомянутая статья с первым наброском Общей теории относительности.
• Начертательная геометрия (Darstellende Geometrie), в 7 томах, 1915—1932.

Память

В честь Марселя Гроссмана каждые 3 года происходят «Гроссмановские встречи» — международный семинар по общей теории относительности. На семинаре присуждаются премии Марселя Гроссмана.

См. также

• Эйнштейн, Альберт

Литература

• Пайс А. [www.edu.delfa.net/Interest/biblio/pajs_einshtein.djvu Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна]. — М.: Наука, 1989.
• Джон Дж. О’Коннор и Эдмунд Ф. Робертсон. [www-groups.dcs.st-and.ac.uk/~history/Biographies/Grossmann.html Гроссман, Марсель] (англ.) — биография в архиве MacTutor.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гроссман, Марсель

Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.