Гросс, Бертрам Майрон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бертрам Майрон Гросс
англ. Bertram Myron Gross
Имя при рождении:

Бертрам Меер Гросс

Род деятельности:

Политология

Дата рождения:

1912(1912)

Гражданство:

США США

Дата смерти:

1997(1997)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Бе́ртрам Ма́йрон Гросс (англ. Bertram Myron Gross; 1912—1997) — американский политолог,[1] профессор политических наук в Колледже им. Хантера,[2][3] служащий федерального уровня. Получил известность благодаря своей книге «Дружелюбный фашизм» (1980),[4] а также как первоначальный автор «Закона о полной занятости и сбалансированном росте» (США, 1978).[5] Отец физика и нобелевского лауреата Дэвида Гросса.[6]





Биографические сведения

Родился в Филадельфии в еврейской семье из Венгрии и Чехословакии[7]. Учился в Пенсильванском университете, где специализировался по философии и английскому языку. По окончании учёбы получил степень магистра по направлению «Английская литература».[6] Несмотря на отсутствие научной степени по экономике, Бертрам Гросс сыграл важную роль в изменении американской политики и законодательства, что было краеугольным камнем Нового курса президента Рузвельта. С 1941 по 1945 гг. принимал участие в работе ряда комитетов Сената США. Подготовил два законодательных предложения «О полной занятости» Рузвельта и Трумэна 1944 и 1945 гг., где впервые было ясно сформулировано, что полная занятость с целью обеспечения прожиточного минимума должна быть национальным приоритетом. В соответствии с этим законопроектом был создан Совет экономических консультантов при президенте, в котором с 1946 по 1952 гг. Гросс занимал должность первого управляющего секретаря.

Затем вместе с семьёй переехал в Израиль, где с 1953 по 1956 гг. занимал пост консультанта по экономике в Канцелярии премьер-министра, а также получил должность приглашённого профессора в Еврейском университете, где принял участие в создании кафедр по государственному управлению и управлению торгово-промышленной деятельностью. В 1960 г. вернулся в США и поступил на работу на кафедру политологии Университета г. Сиракьюс (штат Нью-Йорк, США), где проработал восемь лет. В 1961—1962 гг. был сотрудником Центра передовых исследований в области поведенческих наук в Пало-Альто, а в 1962—1963 — лектором в Гарвардской деловой школе .[6]

В 1970 г. Гросс занял пост президента Общества исследований по общей теории систем.[8] Тогда же он получил звание заслуженного профессора в Колледже им. Хантера (г. Нью-Йорк), где оставался вплоть до своей отставки в 1982 г.[6] В этом же колледже получил должность профессора по государственной политике и планированию (англ. Public Policy and Planning) и урбанистики (англ. Urban Studies).

С 1982 г. и до кончины в 1997 г. Гросс занимал должность приглашённого профессора в частном католическом Колледже Святой Марии (пригород Окленда, штат Калифорния, США),[6] имеющего свои учебные программы по деловому управлению.

Гросс был первоначальным автором «Закона о полной занятости и сбалансированном росте», который введён в 1978 г. А. Хокинсом. В память о его деятельности Коалиция по проведению кампании за ликвидацию бедности и обеспечение полной занятости (англ. Campaign to Abolish Poverty/Full Employment Coalition) с 1999 г. присуждает ежегодную премию им. Бертрама Гросса.

Основные идеи

Информация всегда была стратегическим источником власти. С незапамятных времен учитель, священник, цензор и шпион помогали деспотам управлять порабощёнными народами. В фашистских диктатурах прошлого партийный пропагандист заменил священника, а контроль над умами посредством управляемой информации стал таким же важным, как и терроризм, пытки и концентрационные лагеря.

Бертрам Гросс

В книге «Дружелюбный фашизм: Новый облик власти в Америке» (англ. Friendly Fascism: The New Face of Power in America), впервые опубликованной в 1980 г., Бертрам Гросс предсказал появление в Америке в конце 20 в. новой формы фашиствующей мысли и социальной политики. По мнению Гросса, властная элита, включающая в себя корпоративную, правительственную и военную суперструктуру страны, склоняется ко все возрастающему применению всех возможных способов из обширного арсенала «дружелюбного убеждения» с целью завоевать сердца и разум обычных американцев, что позволило автору ввести понятие «дружелюбный фашизм».

Концепция дружелюбного фашизма отражает две противоположные тенденции в политике Соединенных Штатов и других стран т.н. «свободного мира».[9]

  • С одной стороны, имеет место медленный, но мощный дрейф по направлению ко всё большей концентрации власти и богатства в руках репрессивного союза разросшегося и коррумпированного государственного аппарата с крупным капиталом (англ. Big Business — Big Government partnership). Этот дрейф приводит к новой и тонко управляемой форме корпоративного рабства.[9]
  • C другой стороны, наблюдается более медленная и менее сильная тенденция — стремление отдельных лиц и групп людей добиться бо́льшего участия в решениях, затрагивающих как их самих, так и других людей. И эта тенденция — нечто большее, чем просто реакция на авторитаризм.[9]

Понятие «дружелюбный фашизм» помогает отличить данное возможное будущее от откровенно враждебного корпоративизма классического фашизма, имевшего место в Германии, Италии и Японии в первой половине 20 в. Оно также противопоставляется различным формам зависимого, или подчинённого, фашизма, поддерживаемого правительством США в Сальвадоре, Гаити, Аргентине, Чили, Южной Корее, Филиппинах и других странах во второй половине 20 в.[9]

Сопоставление классического и «дружелюбного» фашизма[10]
Классический фашизм «Дружелюбный» фашизм
Тип властной структуры Олигархический союз правительства и крупного капитала. В качестве лидера выступает харизматический диктатор или подставное лицо. В основе идеологии — идеи военной экспансии и расового превосходства. Слияние крупного капитала с государственным аппаратом. Новая технократическая идеология. Более развитое искусство правления и оболванивания народа.
Метод подавления оппозиции Устранение многопартийных противоречий посредством открытой подрывной деятельности. Соблюдение прав человека и использование демократических механизмов сведены к минимуму. Тайная подрывная деятельность: манипуляция демократическими механизмами и правами человека, контроль за деятельностью партий.
Метод уничтожения неугодных Жестокий, тотальный и хорошо финансируемый террор. Физическое устранение тех, кто избран в качестве «козла отпущения». Прямой террор с меньшим уровнем насилия за счёт профессиональных и малозатратных военных действий комбинируется с тайным террором — разжиганием этнических конфликтов, поиском множества «внешних угроз», организацией массовых беспорядков.
Способы убеждения Непрерывная пропаганда, усиленная деятельностью шпионов и информаторов. Её цель — обеспечить поддержку элиты и мобилизовать массы. Информационная война, усиленная высокотехнологичными средствами контроля и слежки, цель которой — подчинить сознание элиты и парализовать массы.
Способы поощрения Создание большого количества рабочих мест, удержание фиксированных цен, раздача военных трофеев — для широких масс. Обеспечение карьерного роста — для самых преданных лиц. Дозированные вознаграждения в виде должностей и крупных сумм денег — для элиты; профессиональный рост, расширение прав потребителей — для некоторых групп населения; система социального обеспечения, обусловленная хорошим поведением, — для широких масс.
Способы отвлечения внимания Ослабление беспокойства посредством массовых зрелищ, массовых действий, реального кровопролития. Более разнообразные способы утешения: секс, психоактивные вещества, сумасшествие, религиозные культы, а также алкоголизм, азартные игры, спортивные состязания и сцены крайне жестокого насилия.
Тип живучести системы Внутренняя жизнестойкость, основанная на непрерывной, безумной и в конечном итоге самоубийственной военной экспансии. Внутренняя жизнестойкость, основанная на тщательно продуманной военной экспансии, на реформах, усиливающих существующую политическую систему, на многоуровневой кооптации недовольных лиц и на политической апатии масс.

Гросс даёт читателю слабую надежду на предотвращение эры неофашизма. Он призывает возвысить устремления людей, для чего необходимо сформулировать ясные и благородные цели, и достаточно общие, чтобы увлечь ими широкие массы. Но при этом призывает оставаться реалистами, чтобы уменьшить чувство разочарования и избежать апатии, способной привести к отступлению. Он также утверждает, что помощь осведомлённых лиц, т.е. лиц, имеющих доступ к скрытой информации влиятельных организаций (корпораций, правительств, военных ведомств), является и необходимой и приемлемой.[11]

Гросс скептически настроен к идее национально-освободительного движения:

«Ранее многие левые революционные движения преследовали цель сбросить иго империализма путём объединения с отечественными капиталистами в „национальных революциях“. Однако часто случалось так, что местные капиталисты вытесняли прошлых землевладельческих олигархов в стремлении завязать — а отнюдь не разорвать — партнёрские отношения с иностранным капиталом».[12]

А ввиду того, что эра «дружелюбного» фашизма, в отличие от фашизма классического, не наступит внезапно, он отбрасывает и марксистское представление о скорой гибели капиталистической системы:

«…Я не могу согласиться с устаревшим марксистским представлением о капитализме или империализме, сбрасывающих «фиговый листок» или маску. Это представление предполагает процесс не более продолжительный, чем стриптиз. […] По моему же мнению, наоборот, одна из величайших опасностей заключается как раз в медленном процессе, посредством которого дружелюбный фашизм проявит себя. Для большинства населения эти изменения незаметны. Даже те, кто наиболее восприимчив к опасности, способны видеть только часть [общей] картины, пока не становится слишком поздно. У большинства же людей, включая историков и социологов, восприятие фундаментальных изменений приходит только после оценки прошедших событий. А к тому времени, имея на руках все доказательства, станет, наконец, очевидно, что новое рабство, возможно, уже давно наступило».[13]

Отклики

Пьер Доммерг, обозреватель французского журнала «Монд Дипломатик», в своей статье «Авторитаризм в демократической маске» заметил, что «американская пресса в основном обошла молчанием новую книгу Бертрама Гросса»,[3] а также охарактеризовал последнего как человека, который «порой впадает в пессимизм, но никогда — в безысходность».[14] По мнению автора статьи, американский политолог не является утопистом или последователем «теории заговора»:

«Гросс не предлагает новой утопии в духе Уэллса. Зная, что действительность превосходит фантастику, он ограничивается перечислением отдельных симптомов, доказывая, что они постепенно складываются в некое единое целое. Гросс является противником как „теории заговора“, считая, что существует не заранее согласованный глобальный план тех или иных тенденций, а множество параллельных инициатив, порой противоречащих, порой совпадающих, так и детерминистов всех мастей, восклицающих либо: „Фашизм придёт завтра же!“, либо: „У нас такого быть не может!“»[15]

Майкл Паренти, американский политолог и марксист, в своей работе «Грязные истины» (англ. Dirty truths) упоминул об одном обстоятельстве, связанном с работой Гросса над книгой «Дружелюбный фашизм»:

«В 1971 году мы с Бертрамом Гроссом устроили по этому поводу дебаты. Гросс утверждал, что фашизм возможен, но как будущая тенденция в Соединенных Штатах; это может случиться здесь [в США]. Я же утверждал, что элементы фашизма уже заключены в государственной структуре большинства капиталистических демократий, включая и нашу. Каждый из нас написал статью с изложением своих позиций, он в журнале «Социальная политика», я — в «Транзакции». Годами позднее он написал книгу «Дружелюбный фашизм», книгу, в которой он принял мой аргумент. В последующем обсуждении он сказал, что моя статья его убедила, впрочем я тщетно искал в его книге цитату [с ссылкой на меня]».[16]

В 1985 г. будущий идеолог Перестройки А.Н. Яковлев опубликовал свою книгу «От Трумэна до Рейгана», в которой положительно оценил анализ Бертрамом Гроссом логики развития репрессивных форм контроля над обществом в США.[17] Он обратил внимание на две тенденции, усиление которых предвидел американский учёный: это и использование против широких масс методов подавления, которые применялись против негритянских активистов и национальных меньшинств в 1960—70-е гг., и метод т.н. «поэтапного террора» — блокирование профессионального роста, увольнение, запугивание и даже арест по сфабрикованным свидетельствам.[17]

Николай Романов, обозреватель еженедельника «Литературная газета», в своей статье «Ребарбора, или Управляемая деградация» вспоминает о посещении Бертрамом Гроссом Москвы в 1987 г. с целью изучения Перестройки и добавляет: «Крепкий старикан уже тогда предсказывал, что, начавшись с восторга перестройки, наше телевидение закончит наручниками для мозгов. Новый фашизм, уверял меня Гросс, будет „фашизмом с улыбкой“ — симпатичным на вид и на слух. Но от этого не изменится его смысл».[18]

См. также

Напишите отзыв о статье "Гросс, Бертрам Майрон"

Примечания

  1. Наследники Джозефа Маккарти: [Сборник переводов]. — М.: Прогресс, 1984. — С. 239. — (США 80-х: Взгляд изнутри).
  2. [www.eclectica.org/v1n1/reviews/wharton_friendly.html Frienndly Fascism: A review by Dale Wharton]
  3. 1 2 Доммерг П. Авторитаризм в демократической маске: [Рецензия на книгу Б. Гросса «Дружелюбный фашизм»] // Наследники Джозефа Маккарти: [Сборник переводов]. — М.: Прогресс, 1984. — С. 244. — (США 80-х: Взгляд изнутри).
  4. Gross B.M. [books.google.com/books?id=KLmyw-p7IwUC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Friendly fascism: the new face of power in America]. — South End Press, 1980. — 410 p. ISBN 0-89608-149-4
  5. Epstein J. [www.nybooks.com/articles/archives/1980/oct/23/is-the-party-over/ Is the Party Over?] // The New York Review of Books. — 1980. — Oct. 23.
  6. 1 2 3 4 5 Gilpin K. N. [www.nytimes.com/1997/03/15/business/bertram-m-gross-84-author-of-full-employment-bills-of-1944-45.html Bertram M. Gross, 84, Author of Full Employment Bills of 1944-45] // The New York Times. — 1997. — March 15. (англ.)
  7. [www.nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/2004/gross-bio.html David J. Gross — Biographical]
  8. [www.isss.org/admin/pastpres.htm The International Society of the Systems Sciences: Past Presidents] (англ.)
  9. 1 2 3 4 Gross B.M. Friendly fascism, 1980. P. XI.
  10. См.: [www.thirdworldtraveler.com/Fascism/Classic_Friendly_Fascism.html Классический фашизм versus «Дружелюбный» фашизм] (англ.) — выдержки из книги Б. Гросса «Дружелюбный фашизм». Идея таблицы и названий специфических черт (в первом столбце) заимствована отсюда: [www.liberalslikechrist.org/about/dictatorship.html Фашизм в американском стиле] (англ.)
  11. [www.eclectica.org/v1n1/reviews/wharton_friendly.html Friendly Fascism: A review by Dale Wharton]
  12. Gross B. M. [books.google.com/books?id=KLmyw-p7IwUC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA37#v=onepage&q&f=false Friendly Fascism: The New Face of Power in America]. — N. Y.: South End Press, 1980. — P. 37.
  13. Gross B. M. [books.google.com/books?id=KLmyw-p7IwUC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA168#v=onepage&q&f=false Friendly Fascism: The New Face of Power in America]. — N. Y.: South End Press, 1980. — P. 168.
  14. Там же. С. 252.
  15. Там же. С. 245—246.
  16. Parenti M. [books.google.com/books?id=XGBrLo4WbJ8C&lpg=PP1&dq=Dirty%20truths&hl=ru&pg=PA34#v=onepage&q&f=false Dirty truths]. — San Francisco: City Lights Books, 1996. — P. 34.
  17. 1 2 Яковлев А.Н. [www.litru.ru/br/?b=30291&p=43 От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века.] — 2-е изд. — М., 1985.
  18. Романов Н. [www.lgz.ru/article/10664/ Ребарбора, или Управляемая деградация] // Литературная газета. — 2009. — 28 окт.

Сочинения

  • Gross B. M. An annotated bibliography on national economic planning. — Syracuse, N. Y.: Maxwell Graduate School of Citizenship and Public Affairs, 1963. («Аннотированная библиография по государственному экономическому планированию»)
  • Gross B. M. The managing of organizations: The administrative struggle. — N. Y.: Free Press of Glencoe, 1964. («Управление организациями: Административная борьба»)
  • Gross B. M. The state of the nation: social systems accounting. — N. Y.: Tavistock Publications, 1966. — 166 с. («О ситуации в стране: Анализ социальных систем»)
  • Gross B. M. Action under planning: The guidance of economic development. — N. Y.: McGraw-Hill Book Co, 1967. («Запланированная деятельность: Управление экономическим развитием»)
  • Gross B. M. Organizations and their managing. — N. Y.: Free Press, 1968. («Организации и их управление»)
  • Gross B. M. A great society? — N. Y.: Basic Books, 1968.Великое общество?»)
  • Gross B. M. The Legislative Struggle: A Study in Social Combat. — Conn.: Greenwood Press, 1978. («Законодательная борьба: Исследование социальных битв»)
  • Gross B. M. Friendly Fascism: The New Face of Power in America. — N. Y.: M. Evans, 1980. («Дружелюбный фашизм»: Новый облик власти в Америке»)

В русском переводе

  • Гросс Б. «Дружелюбный фашизм»: Новый облик власти в Америке (фрагменты из книги, Нью-Йорк, 1980 г.) // Наследники Джозефа Маккарти: [Сборник переводов]. — М.: Прогресс, 1984. — С. 239—243. — (США 80-х: Взгляд изнутри).
  • Гросс Б. Парадокс с правами человека // Права человека накануне XXI века: [Сборник статей]. — М.: Прогресс, 1994. — С. 167—232. — ISBN 5-01-003287-2.

Литература

  • Доммерг П. Авторитаризм в демократической маске («Монд Дипломатик», июнь 1981 г.): [Рецензия на книгу Б. Гросса «Дружелюбный фашизм»] // Наследники Джозефа Маккарти: [Сборник переводов]. — М.: Прогресс, 1984. — С. 244—254. — (США 80-х: Взгляд изнутри).

Внешние ссылки

  • [books.google.com/books?id=KLmyw-p7IwUC&dq=friendly+fascism Friendly Fascism: The New Face of Power in America]  (англ.) на сайте GoogleBooks
  • [www.thirdworldtraveler.com/Fascism/Friendly_Fascism_BGross.html Friendly Fascism]  (англ.) — выдержки из книги
  • [www.eclectica.org/v1n1/reviews/wharton_friendly.html Рецензия на книгу «Friendly Fascism»]  (англ.)
  • [www.springerlink.com/content/l200392k76854744/ Вторая рецензия на книгу «Friendly Fascism»]  (англ.)
  • [www.dougdowd.org/NewFiles/articles/ffhi.html Третья рецензия на книгу «Friendly Fascism»]  (англ.)
  • [www.nybooks.com/articles/archives/1980/oct/23/is-the-party-over/ Четвёртая рецензия на книгу «Friendly Fascism»]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гросс, Бертрам Майрон

– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.