Гросул, Яким Сергеевич

Яким Сергеевич Гросул
Дата рождения:	21 сентября 1912(1912-09-21)
Место рождения:	Карагаш, Тираспольский уезд, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	28 сентября 1976(1976-09-28) (64 года)
Место смерти:	Кишинёв
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	история Молдавии
Место работы:	Кишинёвский университет, АН МССР
Учёная степень:	доктор исторических наук (1955)
Учёное звание:	профессор, член-корреспондент АН СССР (1966)
Альма-матер:	МПИ (1937)
Научный руководитель:	А. А. Введенский
Награды и премии:

Яки́м Серге́евич Гросул (8 (21) сентября 1912, Карагаш Тираспольского уезда Херсонской губернии — 28 сентября 1976, Кишинёв) — советский историк, специалист по новой и новейшей истории Молдавии. Академик (1961) и первый президент (1961—1976) АН МССР. Заслуженный деятель науки МССР (1966). Член-корреспондент АН СССР по Отделению истории с 1 июля 1966 года (история СССР).

Биография

Родился в крестьянской семье. Окончил рабфак (1933), затем исторический факультет Молдавского педагогического института (1937). В 1938—1940 годах служил в РККА. Член ВКП(б) (1939). Во время Великой Отечественной войны находился в эвакуации в Казахстане, преподавал в средней школе. В январе 1944 года защитил в Объединённом Украинском университете кандидатскую диссертацию «Крестьянская реформа 1868 г. в Молдавии» (научный руководитель — проф. А. А. Введенский).

Исполнял обязанности декана историко-филологического факультета Молдавского (Кишинёвско-Тираспольского) педагогического института в Бугуруслане (1944—1946), заведовал кафедрой истории СССР Кишинёвского университета (1946—1959). С 1947 года — заместитель директора Молдавской научно-исследовательской базы АН СССР, с 1954 года — председатель президиума Молдавского филиала АН СССР. Доктор исторических наук (1955, диссертация «Крестьяне Бессарабии в 1812—1861 гг.»), профессор.

Основатель и директор Института истории АН МССР. Был членом ЦК Коммунистической партии МССР. Депутат ВС МССР и ВС СССР 5-го, 6-го и 9-го созывов. Президент общества «Знание» МССР.

Похоронен на Центральном (Армянском) кладбище в Кишинёве.

Основные работы

• «Крестьяне Бессарабии (1812—1861)» (1956)
• «Крестьянская реформа 1860—1870-х гг. в Бессарабии» (1956)
• «Историческое значение присоединения Бессарабии к России для судеб молдавского народа» // «Вопросы истории», 1962, № 7
• «Особенности перехода от феодализма к капитализму на Юго-Востоке Европы» // «Вопросы истории», 1965, № 11 (в соавт. с Н. А. Моховым и П. В. Советовым)
• «Очерки истории народного хозяйства Бессарабии (1812—1861)» (1967; в соавт. с И. Г. Будаком)
• «Историческая наука в Молдавской ССР» // «Вопросы истории», 1967, № 2 (в соавт. с Н. А. Моховым)
• «Развитие науки в Молдавской ССР за годы Советской власти» // «История СССР», 1967, № 5
• «Советский Союз. Молдавия» (1970, совм. с М. М. Радулом)
• «История Румынии (1848—1917)» (1971; совм. с В. Н. Виноградовым, Ю. А. Писаревым и И. В. Советовым)
• «Очерки истории народного хозяйства Бессарабии (1861—1905)» (1972; в соавт. с И. Г. Будаком)
• «Итоги и задачи исследования проблем социалистического и коммунистического строительства в Молдавской ССР» // «История СССР», 1975, № 1 (в соавт. с Б. К. Визером, А. В. Репидой и К. Б. Стратиевским)
• «Труды по истории Молдавии» (1982; посм.)

Главный редактор «Истории Молдавской ССР» (тт. 1—2, 1951—1955) и «Молдавской советской энциклопедии» (1970—1974).

Награды

Был награждён двумя орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени и орденом Дружбы народов. Лауреат Государственной премии МССР.

Семья

• Жена (с 1935 года) — Хана Соломоновна Гросул (урождённая Чернец; 1913, Ташлык — 1990, Кишинёв), преподаватель молдавского языка и литературы.
  • Сын — доктор исторических наук Владислав Якимович Гросул (род. 1939), главный научный сотрудник ИРИ РАН; его жена — Нина Валентиновна Гросул-Войцеховская, доцент кафедры эстетического воспитания МГПУ, племянница математика В. А. Андрунакиевича.
  • Дочь — филолог Людмила Якимовна Гросул; её муж — молдавский экономист Иосиф Давыдович Белоус, профессор Международного независимого университета Молдавии и заместитель председателя Ассоциации бывших узников гетто и концлагерей Молдавии.

Память

Изображение Я. С. Гросула присутствует на коллекционной монете Приднестровского республиканского банка номиналом в 100 рублей (2004). В 2009 году имя учёного было присвоено общеобразовательной школе села Карагаш Слободзейского района ПМР.

Ссылки

• Гросул Яким Сергеевич — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50232.ln-ru Профиль Якима Сергеевича Гросула] на официальном сайте РАН
• [e-anthropology.com/DownloadFreeFile.aspx?DwID=2579 Автобиография Я. С. Гросула] // «Stratum plus», 2012, № 6
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=AD6992E6-AECD-3376-8EDA-BDD57AFC88BE Историческая справка] на сайте Архива РАН
• Белоус А. [novostipmr.com/ru/news/12-09-19/znamenityy-zemlyak-yakim-grosul-vo-vsem-pervyy Знаменитый земляк Яким Гросул — во всём первый!]
• Вдовиченко В. [spsu.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=1144%3A-l-r&catid=5%3Anews-cat&lang=ru Памяти «молдавского Ломоносова»]
• Гросул В. Я., Царанов В. И., Чеботарь А. А. [nm.md/daily/article/2012/09/21/0701.html Тридцать лет во главе академической науки республики]
• Бабилунга Н. В. [materik.ru/rubric/detail.php?ID=15440&SECTION_ID=6 Выдающийся историк и организатор науки Молдавии академик Я. С. Гросул]
• Иванова Т. [radiopmr.org/programs/8352/ Яким Гросул — выдающийся сын приднестровской земли]

Отрывок, характеризующий Гросул, Яким Сергеевич

– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.