Грош

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Грош (польск. grosz, от нем. Groschen, от лат. grossus [denarius] «большой [денарий]») — название ряда исторических денежных единиц различных стран. Широкое распространение грош получил в позднее Средневековье и Новое время на территории стран Центральной и Восточной Европы, где он являлся разменной монетой. В настоящее время (на начало 2016 года) грош сохранился только в Польше (как 1⁄100 злотого).

Первые прообразы грошей были выпущены в конце XII века в городах северной Италии. В 1266 году во Франции был отчеканен турский грош (фр. gros tournois). Начав чеканку турских грошей, Франция положила начало распространению крупной серебряной монеты, необходимость в которой была вызвана развитием торговли. В Англии, как подражание турскому грошу, в 1279 году появился гроут. В 1300 году была начата чеканка пражских грошей. До начала XV века (до Гуситских войн) Чехия была одним из крупнейших эмиссионных центров в Европе, а пражский грош стал основой денежного обращения в Восточной Европе на протяжении нескольких веков. В том числе, он получил широкое распространение в государствах, образовавшихся на территории Киевской Руси.

В Нидерландах с 1302 года начал чеканиться гроот, вскоре грош стал одной из основных денежных единиц германских государств: в 1338 году в подражание пражскому грошу был начат выпуск мейсенских грошей, а первая монета с обозначением номинала в гротенах появилась в Бремене в 1423 году. Начиная со второй половины XIV века, благодаря развитию и определённому упорядочиванию денежного оборота в Европе, грош становится монетой среднего номинала, занимая положение между серебряными денариями и золотыми флоринами, гульденами и цехинами.

В России монеты для оборота с обозначением номинала в грошах официально никогда не чеканилась, однако в силу эквивалентности двух серебряных копеек грошу в XVI—XVII веках, монеты в 2 копейки получили название «грошевика» или «гроша» и такое название стало общеупотребительным термином: он встречается в литературных произведениях[1][2], финансовых документах и даже законах Российской империи. Во время правления Петра I и Екатерины I были выпущены пробные монеты с указанием номинала «грошъ». В XIX веке так стали называть полукопеечную монету.





Появление гроша

В связи с недостатком серебра в средневековой Европе новые монеты чеканились из переплавленных старых и изношенных монет. Этот процесс неизбежно сопровождался хоть и небольшим, но постоянным снижением пробы благородного металла, входящего в их состав, и массы самих монет, в то время как диаметр оставался неизменным. Дошло до того, что кружок серебряного денария стал настолько тонким, что изображения аверса и реверса проступали на противоположных сторонах, тем самым искажая друг друга. Такие монеты получили название полубрактеата, или «лёгкого пфеннига».

После начала Крестовых походов в Европу стали поступать большие объёмы благородных металлов и серебряные денарии перестали отвечать потребностям бурно развивающейся торговли[3].

В конце XII века в городах северной Италии стали выпускать серебряные монеты под названием лат. «denarii grossi» (большие денарии), в противовес «малым», которые были в то время основной денежной единицей. Отчеканенный во время правления дожа Энрико Дандоло в 1202 году серебряный гроссо массой 2,2 г из высокопробного серебра получил название «матапан»[4][5]. Он соответствовал 12 денариям или 26 пикколо[6]. Вскоре венецианский гроссо матапан стал одной из основных торговых монет Средиземноморья[7]. Его внешний вид, содержащий на реверсе изображение Иисуса, а на аверсе дожа, принимающего из рук апостола Марка знамя, стал прообразом выпущенного 80 годами позже золотого дуката[8].

15 августа 1266 года в городе Тур во время правления короля Людовика IX был отчеканен турский грош[9] (также встречаются названия «гро турнуа»[10] и «турноза»[11]). Прообразом для него послужили монеты города Акра, с которыми французский король познакомился во время седьмого крестового похода[9]. Аверс монеты содержал символ города (часовню или городские ворота), круговую надпись «TURONUS CIVIS» и 12 лилий по краю монеты. В центре реверса располагался крест с внутренней круговой надписью — именем сюзерена и внешней — лат. Benedictum sit nomen domini nostri Jesu Christi («Да будет благословенно имя Господа Бога нашего, Иисуса Христа»)[10][12]. Из одной французской марки (244,752 г) 23-каратного серебра следовало выпускать 58 турских грошей. Таким образом данная монета содержала 4,04 г чистого серебра при общей массе в 4,22 г[13]. При наследниках Людовика IX содержание благородного металла постоянно уменьшалось. С 1352 года для покрытия расходов на войну с англичанами стали выпускать низкопробные биллонные монеты, получившие название бланов[10][14].

Начав чеканку турских грошей, Франция положила начало распространению крупной серебряной монеты, необходимость в которой была вызвана развитием торговли[10]. Данные монеты содержали большее количество благородного металла по сравнению с распространёнными на тот момент итальянскими гроссо[15]. Первым подражанием турскому грошу в странах центральной Европы стали чешские монеты, которые начали чеканить на монетном дворе Кутной Горы в 1300 году при короле Вацлаве II, получившие название пражских грошей[16][17]. В 1338 году подобные монеты были выпущены в Майсене, а затем их чеканка была налажена и в других немецких городах[18]. Немецкое обозначение турского гроша, как «grosus Turonus»[19] привело к появлению названий «Turnosgroschen», «Turnose» и «Groschen». Обозначение «турноза» встречается вплоть до второй половины XVII столетия[20].

В Англии, как подражание турскому грошу, в 1279 году появился гроут[21], в 1302 году в Нидерландах — гроот[22][23]. В государствах области нижнего Везера (в частности Бремене) гротен изначально являлся счётной единицей эквивалентной гро турнуа. Монета с обозначением номинала в гротенах была впервые отчеканена в 1423 году[24][13][25].

Период пражского гроша

Основная статья: Пражский грош

С 1280 года в области современного города Кутна-Горы появились крупные разработки серебряных рудников[26]. В XIII веке началась «серебряная лихорадка», когда около 100 тысяч человек из разных стран устремились в эту область[26]. Ежедневно на рудниках работали 60 тысяч горняков[26]. С 1290 по 1350 год в области ежегодно добывали более 20 тонн чистого серебра[27]. Именно благодаря добыче серебра чешские короли укрепили свою власть и положение в Священной Римской империи[28]. При чешском короле Вацлаве II была проведена денежная реформа. Был построен город Кутна-Гора, в котором обустроен монетный двор[28]. С помощью привлечённых флорентийских финансистов налажена работа по массовому выпуску крупных серебряных монет[16][29]. Денежная реформа заключалась в запрете на свободное обращение серебра. Собственники рудников теперь должны были сдавать металл на монетный двор, получая взамен пражские гроши. Иностранцы могли приобретать чешское серебро, главный товар государства в Средние века, только в виде монет. Королевская казна получила огромный источник доходов[29], а Кутна-Гора стала центром чеканки серебряной монеты в Европе. В 1300 году в подражание итальянским «гроссо» и французским «гро турнуа» был отчеканен пражский грош. До начала XV века (начала Гуситских войн) Чехия оставалась одним из крупнейших эмиссионных центров в Европе, а пражский грош стал основой денежного обращения Восточной Европы на протяжении нескольких веков.

Считается, что прототипом для чешских монет стали турские гроши[16][30]. Схожесть французских и чешских денег состоит в том, что они делились на 12 монет меньших номиналов (турский грош на 12 денье[10][12], пражский — на 12 парвусов до 1327 года, затем геллеров[31][32])[29]. Их весовые характеристики были схожими. Из одной пражской гривны (253,14 г) серебра 938 пробы чеканили 64 пражских гроша. При Вацлаве II вес первых монет составлял 3,955 г при содержании чистого серебра 3,71 г[29][30]. Известная чешская учёная-историк Э. Ногелова-Пратова[cs] считала, что по внешнему виду пражский грош больше всего похож на мессинский золотой пьерреал. Эту теорию также подтверждает то, что денежную реформу в Чехии проводили приглашённые итальянские банкиры[29][33].

Аверс содержал изображение чешской короны и двойную круговую надпись «WENCEZLAVS SECVNDVS» (рус. Вацлав II) во внутреннем круге и «DEI GRATIA REX BOEMIE» (рус. Божьей милостью король Богемии) во внешнем. На реверсе в центре помещён чешский лев[cs] и круговая надпись «GROSSI PRAGENSES»[34], из-за которой монеты и получили своё название. На протяжении всего периода чеканки пражские гроши сохраняли одинаковый вид. Изменялись лишь имена монархов, мелкие детали, вес и содержание серебра. Данные монеты выпускались на протяжении весьма продолжительного времени при правлении следующих королей[коммент. 1]: Вацлава II (1300—1305), Яна I Люксембургского (1310—1346), Карла I (1346—1378), Вацлава IV (1378—1419), Йиржи (Георгия) из Подебрад (1458—1471), Владислава II (1471—1516), Людовика II (1516—1526) и Фердинанда I (1526—1547)[34]. С 1300 года и до конца XV столетия пражские гроши оставались крупнейшей серебряной монетой, в связи с этим получив широкое распространение в международной торговле. Высокопробные и красивые, они стали торговыми монетами, так как после денежной реформы Вацлава II серебро из богатых чешских рудников могло попадать на иностранные рынки только в монетарном виде. Пражские гроши были в обращении в странах центральной Европы, а именно германских государствах, Австрии, Венгрии, Польше, а также в Великом княжестве Литовском[30].

Следствием распространения пражских грошей на территории Великого княжества Литовского стало появление счётно-денежных понятий копы и полукопы, рубля и полтины. 60 грошей составляли копу. Бо́льшую часть XIV столетия она почти соответствовала «рублю». Падение качества и содержания серебра привело к увеличению их количества в рубле до 96 (к концу XIV столетия), а затем — до 100 (с 1413 года). В результате сформировались две счётные единицы — «рубль» и «копа». Первая была равной 100, а вторая 60 грошам[35]. Приток чешских монет на территорию Великого княжества Литовского начался в первой трети XIV столетия[36][37], а в XV—XVI веках они становятся основной денежной единицей государства[35].

Пражский грош получил широкое распространение в государствах, образовавшихся на территории Древнерусского государства (Киевской Руси). В частности, он был интегрирован в денежно-весовую систему Полоцкого княжества[37], включавшую такие специфические единицы, как изрой, ногата, заушня и долгей[38]. В Красной Руси они стали выполнять основные денежные функции[39]. Пражские гроши находят в кладах на территориях Московского княжества и Новгородской земли. Однако скорее всего попадающие в казну чешские серебряные монеты переплавлялись. Из получаемого серебра чеканили собственную монету[29]. Одной из самых отдалённых от места первоначального выпуска находок этой монеты является каратунский клад в Татарстане[40].

Широкое распространение пражских грошей как торговой монеты привело к тому, что в государствах Южной Германии, Вестфалии, Брауншвейга и Саксонии на них начали наносить контрмарки, то есть ставить клеймо. Это придавало им законный статус в денежном обращении соответствующих государственных и территориальных формирований, а также демонстрировало качество и пригодность монеты для торгово-экономических операций[41].

В 1338 году в подражание пражскому были отчеканены мейсенские гроши[18]. Начиная со второй половины XIV века, благодаря развитию и определённому упорядочиванию денежного оборота Европы, грош становится монетой среднего номинала, занимая положение между денариями и золотыми (флоринами, гульденами и цехинами). Широкое распространение чешских серебряных монет в XIV—XV веках определяется в нумизматике как «период пражского гроша»[35].

Грош в Германии

См. также: Мейсенский грош, Мариенгрош, Гутергрош и Дрезденская монетная конвенция

Первым отчеканенным на немецких землях грошем стал мейсенский грош маркграфа Мейсена Фридриха II 1338 года. Будучи подражанием пражскому грошу, он изначально содержал 3,375 г чистого серебра. Его количество на протяжении всего периода чеканки данных монет уменьшалось. В 1360 году из одной пражской марки[коммент. 2] выпускали уже 70 монет с содержанием 2,788 г чистого серебра, а в 1432 году — 525 грошей с 0,48 г благородного металла[42]. Мейсенские гроши на одной стороне содержали изображение льва, стоящего на задних лапах и повёрнутого влево, а также круговую надпись «лат. GROSSUS MARCHIONIS MISNENSIS» (Грош Мейсенской марки). На другой стороне помещался лилиевидный крест в четырёхдужном обрамлении, сокращённое имя монетного сеньора и титул «лат. DEI GRATIA THURINGIAE LANDGRAVII» («Божьей милостью ландграф Тюрингский»)[42]. Между линиями креста находятся буквы C R V X, обозначающие латинское слово «Crux» — крест[18]. С 1457 года на монетах появляется год их чеканки[42].

На протяжении более 100 лет мейсенские гроши чеканились исключительно во Фрайберге[43]. До 1483 года на монетном дворе города[de] было выпущено монет из более чем 70 тонн чистого серебра[44]. Монеты распространились далеко за пределами Саксонии во многих немецких государствах[18].

Общее количество всех типов мейсенских грошей составляет несколько тысяч[42]. Изначально мейсенские гроши представляли собой серебряные монеты, которые чеканили в маркграфстве Мейсен. В 1422 году в герцогстве Саксен-Виттенберг со смертью Альбрехта III прервалась династия Асканиев. Император Священной Римской империи Сигизмунд в благодарность за помощь маркграфа Мейсена Фридриха передал ему в 1423 году в управление как вакантное герцогство Саксен-Виттенберг, так и титул курфюрста Саксонии[45]. Таким образом, монеты, которые продолжали чеканить на монетном дворе Фрайберга стали уже не мейсенскими, а саксонскими грошами. В то же время, в литературе они продолжают обозначаться именно как мейсенские гроши[46][47][48]. В других источниках они именуются саксонскими грошенами[18].

Первые полновесные монеты получили название широких грошенов (нем. Breite Groschen). С 1369 года содержание серебра в них было снижено. На аверсе новых монет был помещён крест, из-за которого они и получили название «крестового грошена» (нем. Kreuzgroschen)[49][50]. Их сменили шильдгрошены (нем. Schildgroschen), отличительной чертой которых был гербовой щит Ландсберга в лапах у льва. Шильдгрошены содержали 1,543 г чистого серебра[51][52]. Шокгрошены (нем. Schockgroschen) по определению являлись 1/60 частью какой-либо весовой или денежной единицы, так как «шок» обозначал 60. С последующим снижением весовых характеристик мейсенских грошей шокгрошенами стали называть те из них, которые по стоимости были равными 1⁄60 рейнского гольдгульдена — наиболее распространённой золотой монеты того времени[53][54]. В 1486 году эрцгерцог Тироля Сигизмунд в связи с нехваткой золота и, в то же время, наличием серебряных рудников в своём государстве выпустил большую серебряную монету. По стоимости содержащегося в ней металла (31,7 г серебра 935 пробы) новая денежная единица была эквивалентна золотому рейнскому гульдену. По своей сути чеканка серебряного гульдена стала первой в Священной Римской империи попыткой заменить золотые монеты серебряными аналогами[55].

Новую монету называли «гульдинером» и «гульденгрошем». Появление крупной серебряной денежной единицы соответствовало нуждам торговли Европы того времени[56]. Вначале крупные серебряные монеты выпускались мизерными тиражами и по своей сути являлись донативными, то есть подарочными. Первым гульденгрошеном, который являлся реальным расчётным средством, стала саксонская монета, чеканившаяся в 1500—1525 годах[57]. Содержание в ней 27,4 г чистого серебра было выбрано не случайно. При соотношении стоимости серебра к золоту на то время как 10,8 к 1 стоимость этой монеты полностью соответствовала стоимости рейнского гольдгульдена, содержащего 2,54 г золота[58]. Термин «гульденгрош» не прижился. Крупную серебряную монету стали называть «талерами». Будучи монетой среднего номинала между талерами и пфеннигами, соотношение гроша к ним постоянно менялось. Так в начале XVI столетия 1 серебряный или золотой гульден в Саксонии был равным 21 грошам[43][59]. Согласно Эслингенскому имперскому монетному уставу 1524 года 1 талер соответствовал 24 грошенам[60].

Большое количество немецких государств — эмитентов грошей приводило не только к появлению множества типов этой серебряной монеты, но и к её порче. Так в 1503 году в нижнесаксонском городе Госларе был отчеканен грош с изображённой на нём девой Марией с младенцем[61]. Исходя из изображения новая монета получила название мариенгроша. Вскоре и другие города, расположенные в области богатого серебряными рудниками Гарца, стали выпускать мариенгроши. Они, хоть и имели сходное изображение, содержали различное количество благородного металла. Так, в Брауншвейге мариенгроши начали чеканить в 1514 году из 2,75 г серебра 500 пробы. В Хильдесхайме их выпуск начался в 1528 году. Каждая монета весила 2,88 г при содержании 1,062 г чистого серебра[62]. Содержание серебра в мариенгрошах постоянно снижалось. Монеты Гослара 1551 года содержали уже 0,91 г серебра, Брауншвейга 1572 года — 0,69 г.[62] Колебания в стоимости мариенгрошей различных городов и годов выпуска создавали целый ряд неудобств. Около 1555 году города нижнесаксонского монетного союза предприняли попытку замены данных монет фюрстенгрошенами достоинством вначале в 1⁄21, а затем в 1⁄24 талера[62][63]. Однако она оказалась неудачной. Мариенгроши продолжали оставаться основной разменной денежной единицей ряда немецких государств. После монетного кризиса в Германии XVII века стоимость мариенгроша составляла 1⁄36 рейхсталера[63][62].

Тридцатилетняя война (1618—1648) привела не только к многочисленным разрушениям и жертвам, но и монетному кризису. Он заключался в том, что для покрытия военных расходов руководители немецких государств прибегали к массовой порче монеты. Доходило до того, что количество серебра полноценного рейхсталера соответствовало 420 низкопробным грошенам[64].

После монетного кризиса XVII века в северно- и центральногерманских государствах вновь стали выпускать гроши номиналом в 1⁄24 талера. По своей сути чеканка данных монет являлись восстановлением фюрстенгрошенов, которые в больших количествах выпускали до Тридцатилетней войны[65][66][67].

В то же время в немецких государствах того времени циркулировали мариенгроши, равные 1/36 рейхсталера. Так как новые монеты были в 1,5 раза дороже, то они и получили обиходное название «хороших» грошенов (нем. Gute Groschen)[67]. В русскоязычной литературе монеты данного типа получили название «гутергрошей». Вскоре обозначение номинала в гутергрошенах стало не только обиходным, но и появилось непосредственно на монетах. С 1758 по 1760 год в княжествах Ангальт-Бернбург при Викторе II Фридрихе, а также Ангальт-Цербсте в 1758 году при Фридрихе Августе чеканили серебряные монеты номиналом в 8 гутергрошенов[68][69]. В Ганновере с 1820 по 1834 год чеканили монеты номиналом в 16 гутергрошенов или 1 гульден весом в 11,775 г серебра 993,56 пробы[70].

В 1821 году в Пруссии законодательно была принята монетная стопа, согласно которой из 1 кёльнской марки (233,855 г) чистого серебра чеканилось 14 талеров. Одновременно с новой монетной стопой вводилось и новое соотношение между талером и грошем. 1 талер стал равным 30 грошенам. Новая денежная единица получила название зильбергрошенов[de] (нем. Silbergroschen, в дословном переводе «серебряный грош»)[71]. 30 июля 1838 года рядом государств Германского таможенного союза с целью унификации своих денежных систем была подписана Дрезденская монетная конвенция. Во время переговоров о её принятии Саксония предложила перейти на десятичную денежную систему[72]. Предложение не было принято. Страны, подписавшие конвенцию, приняли денежную систему, согласно которой 1 талер соответствовал 30 грошенам. При этом в одних государствах циркулировали зильбергрошены равные 12, а в других нойгрошены[en] (нем. Neugroschen, в дословном переводе «новый грош»), равные 10 пфеннигам или геллерам. Зильбергрошены чеканили в Ангальт-Кётене[73], Ангальте, Вальдеке[74], курфюршестве Гессен[75], Липпе[76], Ольденбурге[77], Пруссии, княжествах Рёйсс-Грейц[78] и Рёйсс-Гера[79], Саксен-Веймар-Эйзенахе[80], Шаумбург-Липпе[81], Шварцбург-Рудольштадте[82] и Шварцбург-Зондерсхаузене[83]. Нойгрошены чеканили в Саксонии[84] и Саксен-Альтенбурге[85].

Биллонные гроши продолжали выпускать вплоть до 1873 года, когда после объединения Германии в ходе создания общей монетной системы появились разменные единицы пфенниги равные 1⁄100 марки[86].

Грош в Польше, Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой до XIX столетия

См. также: Шестак (монета), Тымф и Польский злотый

Впервые грош в Польше был отчеканен во время правления Казимира III в 1360—1370 годах в Кракове, как подражание пражскому. Средний вес краковского гроша составлял 3,1 г серебра 775-й пробы. Одновременно с грошами выпускали квартники. Чеканка длилась недолго и было выпущено небольшое количество монет[87][88]. Золотые дукаты, которые поступали на территорию Польши, получили название «злотых». Изначально их стоимость была эквивалентной 12—14 грошам. В связи с последующей порчей серебряных монет, в том числе и поступающих из немецких земель и Богемии грошей, эта сумма постоянно увеличивалась и около середины XV столетия достигла 30 грошей за золотой дукат. Хотя стоимость золотых монет и не удержалась в пределах 30 грошей, а в середине XVI столетия даже достигла 50, за суммой в 30 серебряных грошей закрепилось название «польского злотого»[89]. После 150-летнего перерыва в период правления Сигизмунда I в 1526 году была возобновлена чеканка польских грошей весом 2,059 г серебра 375-й пробы[87]. В Великом княжестве Литовском чеканили литовский грош. По сравнению с польским он содержал большее количество серебра. По стоимости 4 литовских гроша соответствовали 5 польским[87]. Оба государства были объединены в Речь Посполитую в 1569 году. Вскоре, в 1578—1580 годах, была проведена денежная реформа, вследствие которой польские и литовские монеты унифицировали относительно веса и пробы серебра. Их внешнее оформление сохранило определённые различия[87]. В 1565—1566 годах на Виленском монетном дворе была отчеканена 3-грошевая монета, трояк, получивший название «иронического». Предсказывая тщетность усилий по объединению польской и литовской денежных систем на монету была помещена цитата из второго псалма Давида «лат. QVI HABITAT IN COELIS IRRI DEBIT EOS», что означает «Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им». Выходка монетчиков вызвала возмущение. Специальным королевским универсалом дальнейший выпуск «иронического трояка» был запрещён[90].

В XVII столетии в Речи Посполитой сложилась следующая денежно-монетная система[91]:

Злотый Орт Шестак Трояк Полторак Грош Шеляг
1
1 2/3
5
10
20
30
90
1
3
6
12
18
54
1
2
4
6
18
1
2
3
9
1
1,5
4,5
1
3

Речь Посполитая в 1640—1660-х годах переживала тяжёлые времена. В 1648 году началось восстание Богдана Хмельницкого. Поражение польского войска в битвах под Жёлтыми Водами и Корсунем расстроили финансовую систему государства. Вопросы об её оздоровлении и получении дополнительных доходов от чеканки монет были подняты на заседании сейма. 16 мая 1650 года был принят новый монетный закон. Тяжёлое положение Польши, вызванное вторжением войск шведского короля Карла X в 1655 году и войной с Русским царством, вынудило неоднократно пересматривать содержание благородных металлов в монетах в сторону их уменьшения[91].

Обман даже и не скрывался. На тымфе (монете номиналом в 1 злотый, с рыночной стоимостью 18 грошей) помещалась надпись «лат. DAT PRETIVM SERVATA SALVS POTIORQ METALLO EST» (рус. Желание спасения Отечества превышает цену металла). Вследствие длительного функционирования монетных дворов, которые выпускали два типа монет — полновесные и кредитные, денежная система страны оказалось в состоянии кризиса. Возрастали цены на товары и услуги, что вызывало недовольство среди населения. Отношение к тымфам современников выражено в едкой расшифровке монограммы короля «ICR», как «Initium Calamitatis Regni» (рус. Начало гибели государства)[92]. В соответствии с законом Грешема неполноценные тымфы и боратинки вытеснили из рыночного оборота полновесные монеты, создав тем самым условия для бурной инфляции и расстроили финансовую систему государства[93].

В 1734 году королём Речи Посполитой становится саксонский курфюрст Август III. При этом короле производство польских монет возобновляется и ведётся при этом только в Саксонии[93]. В самом начале Семилетней войны в 1756 году войска прусского короля Фридриха II оккупировали Саксонию. Занятый пруссаками монетный двор Лейпцига[de] был передан в управление Фейтелю Эфраиму[de]. Новый арендатор начал чеканку саксонских и польских монет, в основном номиналом в 6 и 18 грошей, со значительно меньшим содержанием в них серебра[94]. Фейтель Эфраим, будучи подданным прусского короля, не только использовал штемпеля других государств, но и указывал на монетах неверные довоенные даты[94], что делало ещё более затруднительной идентификацию данных денежных знаков. В народе все они приобрели название «эфраимитов».

В 1795 году Речь Посполитая перестала существовать. Выпуск монеты был прекращён.

Грош в России

См. также: Шестак (монета), Тымф, Польский злотый и Злотый Вольного города Краков

Денежная реформа Елены Глинской 1535—1538 годов привела к созданию национальной денежной системы Русского царства[96]. В условиях России середины и второй половины XVI столетия отдалённость внутреннего рынка от общеевропейских торговых путей делало получение серебра для чеканки монет непростой задачей[97]. Сырьём для изготовления собственной монеты были преимущественно западноевропейские монеты — талеры, в изобилии поступавшие на русский рынок[98]. Талеры представляли собой крупные серебряные монеты. Своё название они получили от чеканенных в Иоахимстале монет. Всего их до 1545 года из серебра рудников этого города было отчеканено более 3 млн экземпляров[28]. Это принесло не только колоссальный доход владельцам этой области, но и привело к распространению по всей Германии, Чехии и Венгрии, а также за их пределами данных денег. Большое количество характерных монет привёл к тому, что их стали называть по месту чеканки «иоахимсталерами», или сокращённо «талерами»[99]. Это название позже перешло на все типы гульденгрошенов[100]. В Русском царстве данные монеты получили название по первой части слова «иоахимсталер» «ефимков»[101].

Согласно установленным государством правилам иностранным купцам было выгоднее сдавать талеры на монетный двор или продавать в казну, чем использовать в торговых операциях. На 1570-е годы в стандартном талере содержалось количество серебра, идентичное 43,5—44,5 копейки. При продаже ефимка на монетный двор купец получал 38—38,5 серебряных копейки, а при использовании на территории Русского царства его рыночная цена составляла 33 копейки. В этих условиях возможность проникновения талеров в денежное обращение Русского царства сводилась к минимуму[102]. В 1613 году за один ефимок купцам давали 42 копейки[103]. В свою очередь талер в описываемое время был эквивалентен 21—24 грошам. Соответственно 2 стандартные русские копейки содержали эквивалентное количество серебра и обменивали на один грош[104].

Впервые монеты номиналом в 2 копейки или «грошевики» были отчеканены из меди во время правления Алексея Михайловича[105]. В ходе предпринятой денежной реформы были допущены грубые ошибки[95], которые вызвали недовольство населения и последовавший за ним Медный бунт 1662 года. После неудачной попытки реформировать денежную систему монеты номиналом в 2 копейки не чеканились длительное время. В 1724 и 1727 годах, во время правления Петра I и Екатерины I, были созданы двухкопеечные пробные монеты. Их особенностью являлось обозначение номинала, как «грошъ»[106]. Несмотря на то, что курсовые монеты с номиналом в грош в XVIII веке не чеканили, само слово «грош», как обозначение 2-копеечной монеты стало общеупотребительным термином. Он встречается в литературных произведениях, финансовых документах и даже законах Российской империи[107].

В 1707—1709 годах, во время войны с Карлом XII, для воюющей на территориях, где традиционно бытовала польско-литовская монетная система, армии чеканили подражания польским шестигрошевикам и тымфам (номинальная стоимость 18 грошей)[108].

В 1839 году была начата денежная реформа под руководством министра финансов Е. Ф. Канкрина. Согласно ей обменный курс старых денег на новые составлял 1 к 3,5. 2 новые копейки соответствовали 7 старым и получили народное название «семишник»[коммент. 3][109]. «Грошем» в XIX столетии стали называть полукопеечную монету[105].

Русско-прусские гроши

В 1759—1761 году на занятом русскими войсками монетном дворе Кёнигсберга во время царствования императрицы Елизаветы чеканили деньги для занятых прусских земель. Согласно указу наместника Восточной Пруссии Н. А. Корфа от 8 июня 1759 года выпуску подлежали монеты номиналом в 18, 6, 3, 2, 1 грошей, а также шиллинги[111]. В отличие от заполонивших территории Пруссии и Речи Посполитой эфраимитов, русские чеканили монеты по довоенным стандартам[112].

Одновременно проводились попытки ограничить приток некачественных эфраимитов на территорию Восточной Пруссии, а также унифицировать денежное обращение. В таблице 1760 года, которая определяла обменные курсы «малоценных немецких монет» на новые гроши содержится около 200 наименований, которые имели хождение на занятой русскими территории. Различные типы «Tympfe oder Achtzehner» (рус. тымпфов или 18-грошевиков) котировались от 9 до 18 грошенов[113].

Один из служащих так описал возобновление работы монетного двора[110]:

Узнав, что находился в Кёнигсберге прежний монетный двор, со всеми его орудиями и мастерами, вздумали и сами делать особливые прусские деньги наподобие тех, какие делывались тут прежде, т. е. полусеребряные. Не успело воспоследовать о том повеление от двора, как собрали мы всех нужных к тому мастеров, отыскали монетного мастера и мне поручено было от губернатора сделать для штемпеля рисунки, которые я и смастерил как умел. На всех сих деньгах изображён был с одной стороны грудной портрет императрицы, с другой прусский герб, одноглавый орёл с надписью. Губернатор рисунками моими был доволен и по оному были вырезаны штемпели и мы стали делать деньги. При сём то случае, удалось мне впервые видеть, как делаются на монетных дворах и тиснятся деньги. Я смотрел на всё производство сей работы с отменным любопытством и не мог всеми выдуманными к тому орудиями и пособиями довольно налюбоваться. Казна имела от сего великую прибыль и деньги наши стали несравненно лучше ходить, нежели те обманные и дурные, какими прусский король отягощал все свои земли.

После смерти Елизаветы Петровны в 1762 году на престол взошёл Пётр III. Для нового императора прусский король Фридрих II являлся кумиром. Согласно Петербургскому мирному договору Россия добровольно отказалась от всех своих приобретений в этой войне, в том числе и Кёнигсберга. После передачи ранее завоёванных земель чеканка тымфов стала неактуальной и была прекращена.

Русско-польские гроши

После окончания Наполеоновских войн в состав Российской империи в 1815 году вошло царство Польское. С 1816 года на Варшавском монетном дворе начата чеканка денег по рисункам, утверждённым российским императором Александром I[114]. Официальным денежным средством для этой части империи становился злотый. Устанавливался его фиксированный курс к рублю: 1 злотый равен 15 копейкам серебром, а 1 грош, который по-прежнему соответствовал 1/30 злотого, — ½ серебряной копейки[115]. Одновременно с местными деньгами на территории Польши допускалось хождение общегосударственных. В свою очередь польские гроши и злотые стали использовать в западных губерниях Российской империи[116]. Во время польского восстания 1830—1831 годов чеканили монеты, в том числе медные 3 и серебряные 10 грошей, с которых была убрана российская государственная символика. После его подавления выпуск прежних монет был приостановлен. Вместо них некоторое время чеканили деньги с двойным русско-польским обозначением номинала, как промежуточный вариант в условиях постепенного включения Польши в общероссийское денежное обращение[117].

Злотые и гроши царства Польского были также законным платёжным средством Вольного города Кракова. Монеты, отчеканенные повстанцами в 1831 году, имели хождение и на территории республики. После подавления восстания с русско-польских денег были убраны как польская символика, так и упоминание о Польше. В 1835 году Сенат Вольного города Кракова, учитывая недовольство населения, принял решение о выпуске собственной монеты. Были отчеканены в том числе монеты номиналом в 5 и 10 грошей. После ликвидации государства и включения его в состав Австрийской империи злотый Вольного города Краков прекратил своё существование и подлежал обмену по курсу: 1 гульден за 4 злотых и 12 грошей[118].

Грош в XX—XXI столетиях

В XX—XXI столетиях две страны, Австрия и Польша, использовали грош в качестве разменной монеты. На конец 2015 года грош сохранился только в Польше.

Австрийский грош

Основная статья: Австрийский шиллинг

В 1925 году окончательно девальвировавшаяся австрийская крона была заменена шиллингом, его разменной единицей становился грош. Вплоть до аншлюса Третьим рейхом в 1938 году чеканились монеты с обозначением номинала в грошах. После потери Австрией независимости на её территории стала циркулировать рейхсмарка. В первые месяцы после присоединения к Германии был произведён обмен шиллингов на рейхсмарки по курсу 1,5 шиллинга за 1 марку. Соотношение 1 к 1,5 не соответствовало рыночному курсу. Так, в 1937 году за 1 марку давали 2,16 шиллинга[119]. C 26 апреля 1938 года рейхсмарка становится единственным платёжным средством на территории бывшей Австрии. Монеты прекращали хождение с 23 апреля. При этом одно- и двугрошевики могли быть использованы как 1- и 2-пфенниговые монеты до 1 марта 1942 года[120]. На Венском монетном дворе вместо грошей и шиллингов стали чеканить марки и пфенниги.

Монеты 1925—1938 годов, номинированные в грошах[121]
Изображение Номинал Характеристики Была в обороте Годы выпуска
Реверс Аверс Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 17 мм 1,6 г 95 % Cu
4 % Sn
1 % Zn 		гладкий 1 марта 1925 — 1 марта 1942 1925—1938
2 гроша 19 мм 3,3 г 95 % Cu
4 % Sn
1 % Zn 		гладкий 1 марта 1925 — 1 марта 1942 1925—1930
1934—1938
5 грошей 17 мм 3,0 г 75 % Cu
25 % Ni 		гладкий 21 января 1931 — 23 апреля 1938 1931 1932 1934
1936—1938
10 грошей 22 мм 4,5 г 75 % Cu
25 % Ni 		гладкий 1925 — 23 апреля 1938 1925 1928 1929
50 грошей 24 мм 5,5 г 75 % Cu
25 % Ni 		гладкий 1 августа 1934 — 23 апреля 1938 1934
24 мм 5,5 г 75 % Cu
25 % Ni 		гладкий 21 января 1935 — 23 апреля 1938 1935 1936

После поражения Третьего рейха во Второй мировой войне Австрия вновь получила независимость. Австрийский шиллинг был восстановлен, возобновлена и чеканка монет в грошах. В 2002 году шиллинг сменило евро.

Монеты 1947—2002 годов, номинированные в грошах[122][123]
Изображение Номинал Характеристики Была в обороте Годы выпуска
Реверс Аверс Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 17 мм 1,8 г Zn гладкий 5 апреля 1948 — 28 февраля 2002 1947[коммент. 4]
2 гроша 18 мм 0,9 г 98,5 % Al
1,5 % Mg 		гладкий 15 июля 1950 — 28 февраля 2002 1950—1952 1954 1957
1962 1964—1994
5 грошей 19 мм 2,5 г Zn рубчатый 17 июня 1948 — 28 февраля 2002 1948 1950 1951 1953
1955 1957 1961—1994
10 грошей 21 мм 3,5 г Zn гладкий 1 июля 1947 — 28 февраля 2002 1947—1949
20 мм 1,1 г 98,5 % Al
1,5 % Mg 		гладкий 27 ноября 1951 — 28 февраля 2002 1951—1953 1955 1957
1959 1961—2001
20 грошей 22 мм 4,5 г 91,5 % Cu
8,5 % Al 		гладкий 27 ноября 1951 — 28 февраля 2002 1950 1951 1954
50 грошей 22 мм 1,4 г Al гладкий н/д — 28 февраля 2002 1946 1947 1952 1955
19,5 мм 3 г 91,5 % Cu
8,5 % Al 		гладкий 1 октября 1959 — 28 февраля 2002 1959—2001

Польский грош

Основная статья: Польский злотый
См. также: Злотый Эмиссионного банка в Польше и Монеты Польской Народной Республики

В 1917 году в марионеточном Польском королевстве была введена денежная единица польская марка, оставшаяся в обращении и после обретения Польшей независимости в 1918 году. В 1924 году марка была заменена злотым по курсу 1 злотый : 1,8 млн марок.

Польские монеты 1923—1939 годов, номинированные в грошах
Изображение Номинал Характеристики Была в обороте Годы выпуска
Реверс Аверс Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 16,6 мм 1,6 г латунь гладкий 1923—1939 1923 1925 1927 1928
1930—1939
2 гроша 17,6 мм 2,0 г латунь гладкий 1923—1939 1923
17,6 мм 2,0 г бронза гладкий 1923—1939 1925 1927 1928
1930—1939
5 грошей 20,0 мм 3,0 г латунь гладкий 1923—1939 1923
20,0 мм 3,0 г бронза гладкий 1923—1939 1925 1928 1930 1931
1934—1939
10 грошей 17,6 мм 2,0 г никель гладкий 1923—1939 1923
20 грошей 20,0 мм 3,0 г никель гладкий 1923—1939 1923
50 грошей 23,0 мм 5,0 г никель гладкий 1923—1939 1923

После оккупации Польши в 1939 году часть территории была присоединена к Германии. На ней польский злотый был заменён рейхсмаркой. На остальной территории Польши было создано Генерал-губернаторство оккупированных польских областей. Денежное обращение во время нахождения польских земель под немецким руководством обеспечивал Эмиссионный банк в Польше[en]. Особенностью монет этого времени является использование старых штемпелей для 1, 10, 20 и 50 грошей. 5 грошей содержали отверстие. Монеты отличались от своих довоенных аналогов металлом, из которого они были отчеканены. При этом за всё время выпуска обозначение года на монете не менялось. 1, 5, 10 и 20 грошей выпускали из цинка, 50 грошей из обычного железа или железа, плакированного никелем[124].

Польские монеты времён оккупации, номинированные в грошах
Изображение Номинал Характеристики Год, указанный на монете Годы чеканки
Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 14,7 мм 1,17 г цинк гладкий 1939 1941—1944
5 грошей 16,2 мм 1,72 г цинк гладкий 1939 1941—1944
10 грошей 17,6 мм 2,0 г цинк гладкий 1923 1941—1944
20 грошей 20,0 мм 2,9 г цинк гладкий 1923 1941—1944
50 грошей 23,0 мм 5,0 г железо, плак. никелем гладкий 1938 н/д
23,0 мм 4,7 г железо гладкий 1938 н/д

В 1944 году в Варшаве разразилось восстание против оккупационных властей. После его подавления большая часть города, в том числе и монетный двор, были уничтожены[125]. Работа монетного двора была налажена в новом здании только в 1953 году[126]. После освобождения от нацистов 24 августа 1944 года был выпущен декрет Польского национального банка, который определял замену немецких рейхсмарок и «краковских злотых» на банкноты нового образца. Обмен был ограничен. Частное лицо могло обменять не более 500 злотых, организация не более 2000.

В 1950 году была проведена ещё одна денежная реформа. Частные лица получали 1 новый злотый за 100 старых, или 3 злотых за 100 старых в случае нахождения денег на банковском вкладе. Тарифы, цены и заработная плата также индексировались по курсу 3 к 100[127]. Отсутствие нормально функционирующего монетного двора и необходимость чеканки монет для денежного оборота привело к тому, что первые послевоенные гроши выпускались в других странах. Особенностью этих выпусков является обозначение года выпуска «1949» и различные металлы, из которых осуществлялась чеканка. Монеты с обозначением реального года выпуска появились только в 1957 году[128]. За время существования Польской Народной Республики были отчеканены монеты номиналом в 1, 2, 5, 10, 20 и 50 грошей. Их оформление был одинаковым. Аверс содержал герб Польши и круговую надпись с названием государство (первоначально — «RZECZPOSPOLITA POLSKA», с 1957 года — «POLSKA RZECZPOSPOLITA LUDOWA») с датой года выпуска. На реверсе помещалось обозначение номинала. Различия имелись в расположении веточки листьев на реверсе и металле, из которого чеканили монеты[129].

Гроши Польской Народной Республики
Изображение Номинал Характеристики Год, указанный на монете Тираж
Реверс Аверс Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 14,3 мм 0,5 г алюминий рифлёный 1949 400 116 000
2 гроша 16 мм 0,57 г алюминий гладкий 1949 300 106 000
5 грошей 20,2 мм 3,0 г бронза гладкий 1949 300 000 000
5 грошей 20,0 мм 1,0 г алюминий гладкий 1949 200 000 000
5 грошей 16,0 мм 0,6 г алюминий гладкий 1958
1959
1960
1961
1962
1963
1965
1967
1968
1970
1971
1972 		53 521 000
28 564 000
12 246 000
29 501 882
90 257 005
20 877 779
5 050 000
10 056 000
10 196 000
20 095 000
20 000 000
10 000 000
10 грошей 17,6 мм 2,0 г медно-никелевый сплав гладкий 1949 200 000 000
10 грошей 17,6 мм 0,7 г алюминий гладкий 1949 31 046 685
10 грошей 17,6 мм 0,7 г алюминий гладкий 1961
1962
1963
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1983
1985 		73 400 000
25 362 000
40 434 000
50 521 000
70 749 000
62 059 000
62 204 000
71 566 000
38 844 000
50 000 000
60 000 000
80 000 000
50 000 000
50 000 000
100 000 000
100 000 000
71 204 000
73 191 000
60 623 000
70 000 000
9 600 000
9 957 000
20 грошей 20,0 мм 2,85 г медно-никелевый сплав гладкий 1949 133 383 000
20 грошей 20,0 мм 1,0 г алюминий гладкий 1949 197 472 000
20 грошей 20,0 мм 1,0 г алюминий гладкий 1957
1961
1962
1963
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1983
1985 		3 940 000
53 108 000
19 140 000
41 217 000
32 022 000
23 860 000
29 099 000
29 191 000
40 227 000
20 028 000
20 000 000
60 000 000
115 000 000
50 000 000
100 000 000
80 730 000
50 730 000
45 252 000
30 020 000
60 082 000
10 041 000
16 227 000
50 грошей 23,0 мм 5,0 г медно-никелевый сплав гладкий 1949 109 000 000
50 грошей 23,0 мм 1,6 г алюминий гладкий 1949 59 397 000
50 грошей 23,0 мм 1,6 г алюминий гладкий 1957
1965
1967
1968
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1982
1983
1984
1985
1986
1987 		91 316 000
22 090 000
2 065 000
2 027 000
3 273 000
7 000 000
10 000 000
39 000 000
33 000 000
25 000 000
25 000 000
50 000 000
68 620 000
16 067 000
39 667 000
44 217 000
49 052 000
45 796 000
21 257 000

В 1988 и 1989 годах монеты грошевых номиналов не чеканились. Поразившая страну гиперинфляция привела к введению в 1988 году банкноты в 10 тысяч злотых, а в 1992 — 2 млн злотых. Это происходило на фоне смены политической формации Польши. В конце 1989 года прекратила своё существование социалистическая Польская Народная Республика. Республика Польша стала парламентской республикой. 29 декабря 1989 года принято постановление о выпуске денежных знаков с новым гербом (орёл с короной)[130]. После падения социалистического строя с 1990 до 1994 года монеты номиналом в грошах в оборот не поступали из-за гиперинфляции. При этом была начата подготовка к проведению денежной реформы и чеканка новых монет. Постановлением от 7 июля 1994 года с начала 1995 года страна переходила на новый злотый. По своей сути была произведена деноминация. Один новый злотый обменивали на 10 тысяч старых. Одному грошу соответствовало 100 старых злотых. С 1990 по 2015 год чеканили монеты номиналом в 1, 2, 5, 10, 20 и 50 грошей. После проведенной деноминации грош вновь стал и на начало 2016 года остаётся разменной монетой равной 1⁄100 польского злотого[128][131].

Гроши Республики Польша
Изображение Номинал Характеристики Год, указанный на монете Тираж
Реверс Аверс Диаметр Масса Металл Гурт
1 грош 15,5 мм 1,6 г латунь рифлёный 1990
1991
1992
1993
1995
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014 		29 140 000
79 000 000
362 000 000
80 780 000
102 280 109
103 080 002
257 640 003
203 970 000
210 100 000
210 000 000
240 000 000
250 000 000
300 000 000
375 000 000
184 000 000
330 000 000
316 000 000
338 000 000
150 000 000
270 000 000
365 000 000
323 000 000
86 000 000
1 грош 15,5 мм 1,64 г латунь плакированная сталью рифлёный 2013
2014
2015 		1 000 000
334 924 900
н/д
2 гроша 17,5 мм 2,1 г латунь гладкий 1990
1991
1992
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015 		34 400 000
97 410 000
157 000 003
92 400 002
154 840 000
187 900 000
94 500 000
84 000 000
83 910 000
80 000 000
100 000 000
163 003 250
105 000 000
160 000 000
172 000 000
222 000 000
120 000 000
150 000 000
100 000 000
150 000 000
20 000 000
н/д
2 гроша 17,5 мм 2,13 г латунь плакированная сталью гладкий 2013
2014
2015 		1 000 000
117 084 750
н/д
5 грошей 19,5 мм 2,59 г латунь прерывисто-рубчатый 1990
1991
1992
1993
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015 		70 240 000
171 040 000
103 784 000
20 280 000
93 472 002
99 024 000
75 600 000
67 368 000
67 200 000
48 000 000
62 500 000
113 000 000
54 000 000
116 000 000
107 000 000
160 000 000
100 000 000
90 000 000
60 000 000
88 000 000
15 000 000
н/д
5 грошей 19,5 мм 2,59 г латунь плакированная сталью прерывисто-рубчатый 2013
2014
2015 		1 000 000
81 004 500
1 000 000
10 грошей 16,3 мм 2,6 г медно-никелевый сплав прерывисто-рубчатый 1990
1991
1992
1993
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015 		43 055 000
123 164 000
210 005 000
80 240 008
62 695 000
47 040 000
104 060 000
62 820 000
10 500 000
31 500 000
70 500 000
94 000 000
40 000 000
100 000 000
103 000 000
146 000 000
62 000 000
80 000 000
136 000 000
142 000 000
88 000 000
н/д
20 грошей 18,4 мм 3,2 г медно-никелевый сплав рифлёный 1990
1991
1992
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015 		25 100 000
75 400 000
106 100 001
29 745 008
59 755 000
52 500 000
25 985 000
52 135 000
41 980 001
10 500 000
20 400 000
40 000 025
37 000 000
35 000 000
68 000 000
91 000 000
133 000 000
45 000 000
15 000 000
38 000 000
36 000 000
46 000 000
н/д
50 грошей 20,5 мм 3,94 г медно-никелевый сплав рифлёный 1990
1991
1992
1995
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015 		29 152 000
99 120 000
116 000 000
101 600 113
13 000 000
57 000 000
12 000 000
10 000 000
12 000 000
30 000 000
28 400 000
н/д

Грош в культуре

В переносном смысле термином грош в русском языке называют мизерную сумму[132]. Во фразеологии русского языка «грош» является эталоном минимальной ценности, с помощью которого определяются свойства различных предметов и явлений[133].

Всякая истинная идея должна уметь защитить себя. Иначе грош ей цена.

— А. и Б. Стругацкие, «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя»

В украинском и белорусском языках слово грош, в множественном числе укр. гроші и белор. грошы, через посредничество польского языка прижилось и стало обозначать деньги как таковые[134]. В русском языке в просторечии также может использоваться как синоним слова «деньги»[135].

Напишите отзыв о статье "Грош"

Комментарии

  1. ↑ В скобках указаны годы выпуска пражских грошей, а не правления королей.
  2. ↑ В Восточной Европе (в Польше, Чехии, Литве, Прибалтике, на Руси) марка носила название «гривна». В Западной Европе использовали термин «марка».
  3. ↑ «Тот ни строки без трёшника, Ни слова без семишника» (Н. А. Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо»).
  4. ↑ Реально монеты чеканились вплоть до 1950 года с обозначением года выпуска «1947».

Примечания

  1. ↑ «Акакий Акакиевич имел обыкновение со всякого истраченного рубля откладывать по грошу в небольшой ящичек» (Н. В. Гоголь, «Шинель»).
  2. ↑ «У нас на Руси в деревнях такие мастера есть, что в алтын и в грош и в копейку иконы продают» (И. Т. Посошков, «Книга о скудости и богатстве»).
  3. ↑ Махун, 2014, с. 57.
  4. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Grosso.htm Grosso] (нем.). www.reppa.de. Проверено 30 ноября 2015.
  5. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Matapan.htm Matapan] (нем.). www.reppa.de. Проверено 30 ноября 2015.
  6. ↑ Zich Wilhelm. [othes.univie.ac.at/7155/1/2009-08-11_6000016.pdf Dissertation "Der Wiener Münzvertrag vom 24. Januar 1857 und Carl Ludwig von Bruck"] / Univ.-Prof. Dr. Wolfgang Hahn. — Wien: Universität Wien, 2009. — S. 2. — 332 S.
  7. ↑ Zaoral Roman Silver and glass in medieval trade and cultural exchange between Venice and the kingdom of Bohemia // Český časopis historický. — 2011. — Vol. 109, № 2. — P. 235—261.
  8. ↑ Ducato and Matapan // [books.google.com.ua/books?id=iWd0mimd-dMC&pg=PA188&lpg=PA188&dq=Matapan+ducat&source=bl&ots=LjgIN_2ADX&sig=8sKKUqsH8gDfLMUcp7mM63Ph0sM&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiaifaoj7nJAhUB1iwKHdcyC-8Q6AEILTAD#v=onepage&q=Matapan%20ducat&f=false Künker Auktion 137 - The De Wit Collection of Medieval Coins]. — 2008. — P. 188.
  9. ↑ 1 2 Munzkunde, 1970, S. 242.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/g/gro_turnua.html Гро турнуа]».
  11. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/groq.html Грош]».
  12. ↑ 1 2 НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/groq_turskiy.html Грош турский].
  13. ↑ 1 2 Jungk, 1875, S. 55.
  14. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/b/blan.html Блан]».
  15. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Gros_tou.htm Gros tournois] (нем.). www.reppa.de. Проверено 12 мая 2015.
  16. ↑ 1 2 3 [www.reppa.de/lex.asp?ordner=p&link=Prager_Gr.htm Prager Groschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 12 мая 2015.
  17. ↑ Helfferich K. [www.jstor.org/stable/23857190?&seq=7#page_scan_tab_contents Die geschichtliche Entwickelung der Münzsysteme] (нем.) // Jahrbücher für Nationalökonomie und Statistik / Journal of Economics and Statistics. — 1895. — Vol. 9. — S. 801—828.
  18. ↑ 1 2 3 4 5 [www.reppa.de/lex.asp?ordner=m&link=MeissnerGr.htm Meißner Groschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 12 мая 2015.
  19. ↑ Michaelis G. [books.google.com.ua/books?hl=ru&lr=&id=VvZgAAAAcAAJ&oi=fnd&pg=PA1&dq=Gros+tornois+munze&ots=7Uwa3cfn9B&sig=PHrgiBUwM1ouw6sWRFFDcDJ_kwo&redir_esc=y#v=onepage&q=Turnos&f=false Grundzüge der Geschichte des Münzwesens]. — Berlin: Ernst Siegfried Mittler und Sohn, 1874. — S. 18—19. — 45 S.
  20. ↑ Feineis D. M. [www.klingenberg.info/geschichte/pdf/sozialgeschichte.pdf Sozialgeschichtliche und soziologische Untersuchungen zu Klingenberg und Röllfeld (16. bis 18. Jahrhundert)] (нем.) // Würzburg Diözesan-Geschichtsblätter. — 1990. — Vol. 52. — S. 271—304.
  21. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/grout.html Гроут].
  22. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Groot.htm Groot] (нем.). www.reppa.de. Проверено 12 мая 2015.
  23. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/groot.html Гроот].
  24. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Groten.htm Groten] (нем.). www.reppa.de. Проверено 20 декабря 2014.
  25. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/g/groten.html Гротен]».
  26. ↑ 1 2 3 Schubert, 1974, S. 19.
  27. ↑ Schubert, 1974, S. 20.
  28. ↑ 1 2 3 Максимов, 1981.
  29. ↑ 1 2 3 4 5 6 Соболєва Н. А. [bibliograph.com.ua/rusNovgorod/73.htm Перша знахідка празького гроша на Новгородському Рюриковому городищі] (укр.) // Історія та археологія. — 1998. — № 12.
  30. ↑ 1 2 3 НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/p/prajskie_groqi.html Пражские гроши]».
  31. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/p/parvus_prajskiy.html Парвус пражский]».
  32. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/geller.html Геллер]».
  33. ↑ Nohejlová-Prátová Em. [digilib.phil.muni.cz/bitstream/handle/11222.digilib/102127/C_Historica_07-1960-1_7.pdf?sequence=1 Pražské groše Václava II (1300-1305) a české pečetě] (чешск.) // Sbornik praci filos. Fakulty Brněnské university. Řada historická. — Praha, 1960. — Sv. 9. — S. 97.
  34. ↑ 1 2 Козубовський Г. А. [dspace.nbuv.gov.ua/bitstream/handle/123456789/67493/05-Kozubowskyj.pdf?sequence=1 Празькі гроші ХІV—ХV ст. з археологічних пам'яток України] (укр.) // Археологія. — 2010. — № 4. — С. 60—69. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0235-3490&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0235-3490].
  35. ↑ 1 2 3 Рябцевич, 1995, с. 149.
  36. ↑ Рябцевич, 1995, с. 151.
  37. ↑ 1 2 Бектинеев, 2000, с. 40.
  38. ↑ Бектинеев, 2000, с. 42.
  39. ↑ Козубовський Г. А. [shron.chtyvo.org.ua/Kozubovskyi_Heorhii/Pro_shliakhy_nadkhodzhennia_prazkykh_hroshiv_do_Skhidnoi_Yevropy_XIVXV_st.pdf Про шляхи надходження празьких грошів до Східної Європи (XIV–XV ст.)] (укр.) // Укр. іст. журн.. — 2012. — № 5. — С. 39—51.
  40. ↑ Валеев Р. М. Предметы внутренней торговли Волжской Булгарии в X—XIV веках (по археологическим данным) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Археология и этнография. — 2009. — Т. 8, № 5. — С. 225—234. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1818-7919&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1818-7919].
  41. ↑ Козубовський Г. А. [history.org.ua/JournALL/sid/sid_2011_19/16.pdf Празькі гроші з контрамарками-гербами німецьких міст у східній Європі] // Спеціальні історичні дисципліни: питання теорії та методики. Генеалогія та геральдика. Збірка наукових праць / Відп. ред. Г.В. Боряк. — К.: Інститут історії України, 2011. — С. 203—208. — 324 с.
  42. ↑ 1 2 3 4 СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/m/meysenskiy_groqen.html Мейсенский грошен]».
  43. ↑ 1 2 Hammer P. [www.landesmuseum.at/pdf_frei_remote/BerichteGeolBundesanstalt_35_0159-0163.pdf Probiervorschriften zur Garantie des Silberfeingehaltes sächsischer Denare, Groschen und Taler] (нем.) // Berichte der Geologischen Bundesanstalt. — Wien, 1996. — S. 159—163. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1017-8880&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1017-8880].
  44. ↑ Arnold P., Quellmalz W. Jahrhunderte Bergbau und Münzwesen in Sachsen und Thüringen 1168-1872; Gemeinschaftsausstellung des Staatlichen Museums für Mineralogie und Geologie zu Dresden und des Münzkabinetts der Staatlichen Kunstsammlungen Dresden (нем.) // Blick ins Museum. — Staatliche Wissenschaftliche Museen Dresden, 1981. — Nr. 26. — S. 1—30.
  45. ↑ Фридрих I Воинственный // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  46. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/q/qvertgroqen.html Швертгрошен]».
  47. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/7/7denkopfgroqen.html Юденкопфгрошен]».
  48. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/h/horngroqen.html Хорнгрошен]».
  49. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/k/krestov3y_groqen.html Крестовой грошен]».
  50. ↑ [www.numisbids.com/n.php?p=lot&sid=391&lot=1643 Lot 1643] (нем.). www.numisbids.com (13. Dezember 2012). Проверено 20 июня 2015.
  51. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/q/qil5dgroqen.html Шильдгрошен]».
  52. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=s&link=Schildgr.htm Schildgroschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 20 июня 2015.
  53. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=s&link=Schockgr.htm Schockgroschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 20 июня 2015.
  54. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/q/qokgroqen.html Шокгрошен]».
  55. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Guldiner.htm#.UyIrwT9_vSs Гульдинер] (нем.). Большой лексикон монет нем. Das große Münzen-Lexikon. Проверено 12 марта 2014.
  56. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/t/taler.html Талер]».
  57. ↑ Махун, 2014, с. 23.
  58. ↑ Hammer P. [www.landesmuseum.at/pdf_frei_remote/GeoAlp_SB001_0053-0057.pdf Zur Entstehung des Talers] (нем.) // Geo. Alp.. — 2007. — Bd. 1. — S. 53—57.
  59. ↑ Weber T. [www.google.com.ua/books?hl=ru&lr=&id=l2dVHZ7i8uEC&oi=fnd&pg=PA2&dq=Klappm%C3%BCtzentaler&ots=4XWPCERM3_&sig=9a8rSh0EIdgkMvNBr_ODxilnZRQ&redir_esc=y#v=onepage&q=Klappm%C3%BCtzentaler&f=false Die sächsische Münzprägung von 1500 bis 1571: eine quantitative Studie]. — 1. Auflage. — Gietl Verlag & Publikationsservice GmbH, 2010. — ISBN 978-3-86646-827-6.
  60. ↑ [www.reppa.de/lex.asp?ordner=e&link=EsslingerReich.htm Esslinger Reichsmünzordnung] (нем.). Большой лексикон монет нем. Das große Münzen-Lexikon. Проверено 7 сентября 2014.
  61. ↑ Cuhaj, 2011, p. 12.
  62. ↑ 1 2 3 4 СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/m/mariengroqen.html Мариенгрошен]».
  63. ↑ 1 2 [www.reppa.de/lex.asp?ordner=m&link=Mariengr.htm Mariengroschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 29 октября 2014.
  64. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/m/monetn3y_krizis_perioda_tridcatiletney_voyn3_-.html Монетный кризис периода Тридцатилетней войны (1618-1648)]».
  65. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/g/gutergroqen.html Гутергрошен]».
  66. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/f/f7rstengroqen.html Фюрстенгрошен]».
  67. ↑ 1 2 [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Gute_gr.htm Gute Groschen] (нем.). www.reppa.de. Проверено 17 ноября 2014.
  68. ↑ Cuhaj, 2011, p. 34.
  69. ↑ Cuhaj, 2011, p. 43.
  70. ↑ AKS, 2007, S. 144—154.
  71. ↑ AKS, 2007, S. 277.
  72. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/m/marka.html Марка]».
  73. ↑ AKS, 2007, S. 6—7.
  74. ↑ AKS, 2007, S. 446.
  75. ↑ AKS, 2007, S. 180—182.
  76. ↑ AKS, 2007, S. 223.
  77. ↑ AKS, 2007, S. 266.
  78. ↑ AKS, 2007, S. 309.
  79. ↑ AKS, 2007, S. 312.
  80. ↑ AKS, 2007, S. 372.
  81. ↑ AKS, 2007, S. 420.
  82. ↑ AKS, 2007, S. 433.
  83. ↑ AKS, 2007, S. 438.
  84. ↑ AKS, 2007, S. 346—354.
  85. ↑ AKS, 2007, S. 378—379.
  86. ↑ [de.wikisource.org/wiki/M%C3%BCnzgesetz Münzgesetz. Vom 9. Juli 1873 (Монетный закон Германской империи 1873 года)] // Deutsches Reichsgesetzblatt. — 1873. — Bd. 1873. — S. 233—240.
  87. ↑ 1 2 3 4 НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/g/groq_krakovskiy_pol5skiy.html Грош краковский]».
  88. ↑ Paszkiewicz Borys [yadda.icm.edu.pl/cejsh/element/bwmeta1.element.ab374e0f-27a8-31dc-b724-7c5c861e5c7b 'DE MONETA IN REGNO CURRENTE'. POLISH COINAGE OF KING CASIMIR THE GREAT ('De moneta in Regno currente'. Mennictwo polskie Kazimierza Wielkiego)] // Roczniki Historyczne. — 2008. — Vol. 74. — P. 31—54.
  89. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/z/zlot3y.html Злотый]».
  90. ↑ Рябцевич, 1995, с. 160.
  91. ↑ 1 2 Шуст Р. М. [pidruchniki.com/12090810/_/_xvii-xviii Монетні реформи другої половини XVII ст.] // Нумізматика: історія грошового обігу та монетної справи в Україні : навчальний посібник. — 2-е вид., стереотип.. — К.: Знання, 2009. — 376 с. — ISBN 978-966-346-397-1.
  92. ↑ Рябцевич, 1995, с. 215.
  93. ↑ 1 2 Рябцевич, 1995, с. 240.
  94. ↑ 1 2 СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/6/6fraimit.html Эфраимит]».
  95. ↑ 1 2 Мельникова, 1989, с. 196—206.
  96. ↑ Мельникова, 1989, с. 29.
  97. ↑ Мельникова, 1989, с. 36.
  98. ↑ Мельникова, 1989, с. 33.
  99. ↑ Махун, 2014, с. 26—28.
  100. ↑ СН, 1993, «[www.numizm.ru/html/i/ioahimstaler.html Иоахимсталер]».
  101. ↑ НС, 1980, «[www.numizm.ru/html/e/efimok.html Ефимок]».
  102. ↑ Мельникова, 1989, с. 34—35.
  103. ↑ Мельникова, 1989, с. 133.
  104. ↑ Мельникова, 1989, с. 31.
  105. ↑ 1 2 Грош // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  106. ↑ Орлов А. П. Монеты России 1700—1917. — Мн.: ИПКА "ПАБЛИСИТИ" — ИКФ "Константин, 1994. — С. 57. — 25 000 экз. — ISBN 5-86958-23-4.
  107. ↑ Смирнова Н. В. [russkayarech.ru/files/issues/2010/3/17-smirnova.pdf Грош, ефимок, деньга, полушка ... Наименования денег в России XVIII века] // Русская речь. — 2010. — № 3.
  108. ↑ Моисеенко Н. С. [cyberleninka.ru/article/n/chekanka-inostrannoy-monety-na-leningradskom-monetnom-dvore-v-1921-1961-gg Чеканка иностранной монеты на Ленинградском монетном дворе в 1921—1961 гг] // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. — 2014. — Вып. 17. — С. 350—361.
  109. ↑ Семишник // Иллюстрированный словарь забытых и трудных слов из произведений русской литературы ХVIII-ХIХ веков / сост. Л. А. Глинкина. — Оренбург: Оренбургское кн. изд-во, 1998. — 277 с.
  110. ↑ 1 2 Георгий Михайлович, 1893, с. V.
  111. ↑ Георгий Михайлович, 1893, с. 7.
  112. ↑ Kahnt, 2005, S. 12.
  113. ↑ Георгий Михайлович, 1893, с. 30.
  114. ↑ Георгий Михайлович польские монеты, 1893, с. III.
  115. ↑ Варшавский монетный двор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  116. ↑ Правилова Е. [statehistory.ru/books/Ekaterina-Pravilova_Finansy-imperii-Dengi-i-vlast-v-politike-Rossii-na-natsionalnykh-okrainakh/39 От польского злотого к рублю] // Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах, 1801-1917. — М.: Новое издательство, 2006. — 456 с. — 1000 экз. — ISBN 5-98379-048-X.
  117. ↑ Рылов И. И., Соболин В. И. Монеты России и СССР. Каталог. — М.: ПРУФ, 1994. — С. XIV. — 320 с. — 50 000 экз.
  118. ↑ Kałkowski Tadeusz. Tysiąc lat monety polskiej. — Kraków: Wydawnictwo Literackie, 1974. — P. 370—371.
  119. ↑ Stiefel D. [books.google.com.ua/books?id=gG7BS16hU4IC&pg=PA58&lpg=PA58&dq=1,50+Schilling+%3D+1+Reichsmark&source=bl&ots=D0GdxalIx7&sig=3ThNj7fcqTD-Xr08swTHIIIDwbo&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjNkeK-u-DJAhXrkXIKHfS2A-UQ6AEIQzAI#v=onepage&q=1%2C50%20Schilling%20%3D%201%20Reichsmark&f=false Die Währungumstellung 1938] // Die österreichischen Lebensversicherungen und die NS-Zeit. — Wien * Köln * Weimar: Böhlau Verlag, 2001. — ISBN 3-205-99418-3.
  120. ↑ Jaeger K. Die deutschen Münzen seit 1871. — 17. Auflage. — Basel: H. GIETL VERLAG & PUBLIKATIONSSERVICE GMBH MÜNZEN UND MEDAILLEN AG, 2001. — P. 335—337. — 757 p.
  121. ↑ Austria // Standard Catalog of World Coins / Krause C. L., Mishler C., Bruce C. R.. — 16th. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 1990. — P. 139. — 1856 p. — ISBN 0-87341-123-4.
  122. ↑ [www.austriancoins.com/coinsgroschen.html Austrian Groschen Coins] (нем.). сайт austriancoins.com. Проверено 16 октября 2011. [www.webcitation.org/65WFQkqw6 Архивировано из первоисточника 17 февраля 2012].
  123. ↑ Cuhaj G. S., Michael T. [books.google.com.ua/books?id=-W2YCAAAQBAJ&pg=PA78&lpg=PA78&dq=50+groschen+1934+edge&source=bl&ots=lQ7e9I4xhu&sig=NOfihz0yt9oIbTIIU8g4wMpAwSg&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj7tcXz-NvJAhWED3IKHUveAIAQ6AEIHTAA#v=onepage&q=50%20groschen%201934%20edge&f=false Collecting World Coins. Standard Catalog of Circulating Coinage 1901—present]. — 15th edition. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 2015. — P. 79—80. — ISBN 1-4402-4460-X.
  124. ↑ Poland. German Occupation // Standard Catalog of World Coins / Krause C. L., Mishler C., Bruce C. R.. — 16th. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 1990. — P. 1431. — 1856 p. — ISBN 0-87341-123-4.
  125. ↑ [en.mennica.com.pl/about-us/our-history#zakladka=4 History of the Mint of Poland 1939—1945 German occupation] (англ.). официальный сайт Польского монетного двора. Проверено 11 января 2016.
  126. ↑ [en.mennica.com.pl/about-us/our-history#zakladka=5 History of the Mint of Poland 1945—1972 Rebuilding the Mint] (англ.). официальный сайт Польского монетного двора. Проверено 11 января 2016.
  127. ↑ Чуднов И. А. [cyberleninka.ru/article/n/finansovoe-ozdorovlenie-posle-vtoroy-mirovoy-voyny-obschie-podhody-i-natsionalnye-osobennosti Финансовое оздоровдение после Второй мировой войны: общие подходы и национальные особенности] // Вестник Кузбасского государственного технического университета. — 2003. — № 6. — С. 120—128.
  128. ↑ 1 2 Cuhaj G. S., Michael T., Miller H. et al. Poland // Standard Catalogue of World Coins 1901—2000. — 42nd edition. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 2013. — P. 1763—1765. — ISBN 1-4402-4039-6.
  129. ↑ Poland. Post War Coinage. People`s Respublic // Standard Catalog of World Coins / Krause C. L., Mishler C., Bruce C. R.. — 16th. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 1990. — P. 1431—1432. — 1856 p. — ISBN 0-87341-123-4.
  130. ↑ [en.mennica.com.pl/about-us/our-history#zakladka=6 History of the Mint of Poland 1990—2014 Dynamic Development] (англ.). официальный сайт Польского монетного двора. Проверено 11 января 2016.
  131. ↑ Cuhaj G. S., Michael T., Miller H. et al. Poland // Standard Catalog of World Coins 2001-Date. — 6nd edition. — Iola, Wisconsin: Krause Publications, 2012. — P. 554. — ISBN 1-4402-1578-8.
  132. ↑ [bse.chemport.ru/grosh.shtml Грош]. Большая советская энциклопедия. Проверено 28 ноября 2015.
  133. ↑ Телия В. Н. Грош // Большой фразеологический словарь русского языка: значение, употребление, культурологический комментарий. — АСТ-Пресс Книга, 2006. — 781 с. — ISBN 978-5-462-00735-4.
  134. ↑ Вакуленко В. Ф. [ukrmova.com.ua/2011/Artcl07.pdf Слова-синоніми в мові українського фольклору: асоціативний план (на матеріалі текстів українських балад) (на матеріалі текстів українських балад)] // Дослідження з лексикології і граматики української мови. — 2011. — Вып. 10. — С. 50—58.
  135. ↑ Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. [www.ozhegov.org/words/6302.shtml Грош] // Толковый словарь русского языка. — 4-е изд., доп.. — М.: ООО «А ТЕМП», 2006. — 944 с. — ISBN 978-5-9900358-6-7.

Литература

  • Бектинеев Ш. [www.lnm.lt/files/leidiniai/internete/numi1/numiz1_037-046.pdf Периодизация Полоцко-Витебской денежно-весовой системы: Вторая половина XIII-XIV в.] // Numizmatika. — 2000. — № 1. — С. 37-46.
  • Великий Князь Георгий Михайлович. Русскія монеты чеканенныя для Пруссіи 1759 — 1762 // Русскія монеты чеканенныя для Пруссіи 1759 — 1762, Грузіи 1804 — 1833, Польши 1815 — 1841, Финляндіи 1864 — 1890. — Типографія А. Бенке. — С-Петербург, 1893.
  • Великий Князь Георгий Михайлович. Русскія монеты чеканенныя для Польши 1815 — 1841 // Русскія монеты чеканенныя для Пруссіи 1759 — 1762, Грузіи 1804 — 1833, Польши 1815 — 1841, Финляндіи 1864 — 1890. — Типографія А. Бенке. — С-Петербург, 1893.
  • Зварич В.В. [www.numizm.ru/ Нумизматический словарь]. — 4-е изд.. — Львов: Высшая школа, 1980.
  • Максимов М. М. Серебро в Средние века // [dshinin.ru/Upload_Books3/Books/2012/05/15/201205151115141.pdf Очерк о серебре]. — 3-е изд. перераб. и доп.. — М.: Недра, 1981. — 207 с.
  • Махун С. Г., Пядышев Д. А. Талер: от Сигизмунда Тирольского до эпохи Наполеоновских войн // Монета талер. История, стиль, легенды, искусство гравёров, портреты великих .... — К.: Украинская академия геральдики, товарного знака и логотипов, 2014. — 407 с. — ISBN 978-966-8153-84-6.
  • Мельникова А. С. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого. — М.: Финансы и статистика, 1989. — 318 с. — 250 000 экз. — ISBN 5-279-00195-3.
  • Рябцевич В. Н. Денежное обращение Беларуси в XIV — конце XV в. // Нумизматика Беларуси. — Минск: Полымя, 1995. — С. 139—154. — 687 с. — ISBN 5-345-00737-3.
  • Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
  • Arnold P., Küthmann H., Steinhilber D. Grosser Deutscher Münzkatalog von 1800 bis heute / Dieter Faβbender. — 23. — Regenstauf: Battenberg Verlag, 2007. — 656 S. — ISBN 978-3-86646-019-5.
  • Kahnt Helmut. Das große Münzlexicon von A bis Z. — 1. Auflage. — Regenstauf: Battenberg Verlag, 2005. — ISBN 3-89441-550-9.
  • Gros tournois // [books.google.de/books?id=VY1w9ZS5-_wC&pg=PA557&lpg=PA557&dq=reichsm%C3%BCnze+dict+1566&source=bl&ots=r0NdUQSf3g&sig=sEqxffPiJ3uk3y43J7dbuk5lYO8&hl=de&ei=9iwdTJbxD-eXOI2c7aMM&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CCEQ6AEwAw#v=onepage&q&f=false Wörterbuch der Münzkunde] / Wörterbuch der Münzkunde. — Berlin: J. Guttenberg Verlagsbuchhandlung, 1970. — P. 242. — 757 p.
  • Schubert C. Kutná Hora — die Stadt der Prager Groschen (нем.) // Numismatische Beiträge. — 1974. — Nr. 1. — S. 19—24. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0323-8962&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0323-8962].
  • Jungk Hermann. [brema.suub.uni-bremen.de/content/pageview/17275 Die Bremischen Münzen. Münzen und Medaillen des Erzbisthums und der Stadt Bremen mit geschichtlicher Einleitung]. — Bremen: Verlag von C. Ed. Müller, 1875.
  • Cuhaj G. S. Standard Catalog of German Coins 1501—present / compiled by N. Douglas Nicol. — 3rd. — Iola, WI: Krause Publications, 2011. — 1488 p. — ISBN 978-1-4402-1402-8.

Отрывок, характеризующий Грош

– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Грош&oldid=81533258»