Груев, Дамян

Дамян Йованов Груев, более известен как Да̀ме Груев (19 января 1871, село Смилево, Битольский район, Османская империя (совр. Республика Македония) — 23 декабря 1906, гора Петлец, совр. Республика Македония), — болгарский революционер, участник македонского национально-освободительного движения в Македонии и Одринской области, один из основателей и идеологов ВМОРО. Имел прозвище "Воля организации".

Биография

Уроженец турецкой Македонии. В юности подпал под влияние великосербской пропаганды, в дальнейшем взял сторону Болгарского княжества.

В 1894 г. стал одним из основателей Болгарского Македонско-Одринского революционного комитета (БМОРК) - организации, позднее сменившей имя на Тайную Македонско-Одринскую революционную организацию, а затем прославленной как ВМОРО. Основной политической целью организации являлась борьба за автономию Македонии и Одринской Фракии, с прицелом на полное освобождение от турецкого ига. В сформированном тогда же Центральном комитете д-р Христо Татарчев был избран председателем, а Дамян Груев - секретарём-кассиром, но все современники были единодушны в том, что именно Даме являлся сердцем и душой организации. В Солуни (Салониках) Даме Груев издавал гектографический орган „Въстаник“.

Ссылки

• Воспоминания Дамяна Груева - [www.vardarskamakedonia.com/DAME.htm] и [www.angelfire.com/super2/vmro-istorija/Knigi/spomdg.html]
• [macedonia-history.blogspot.com/2009/11/blog-post_19.html Анастас Лозанчев за Даме Груев: Аз ли малодушен или той подъл?]

Отрывок, характеризующий Груев, Дамян

– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.