Грузинский, Ираклий Александрович

Ираклий Александрович Грузинский груз. ირაკლი გრუზინსკი<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Князь Ираклий Грузинский</td></tr>
Вероисповедание:	Православие, грузинская церковь
Рождение:	18 августа 1826(1826-08-18) Ереван, Иран
Смерть:	27 апреля 1882(1882-04-27) (55 лет) Париж, Французская республика
Место погребения:	Мцхета
Род:	Багратионы
Отец:	Александр Багратиони
Мать:	Мариам (Мария) Исааковна Грузинская
Супруга:	княжна Тамара Давидовна Чавчавадзе
Дети:	Елизавета, Екатерина, Мариам и Александр

Светлейший князь Ираклий Александрович Грузинский (груз. ირაკლი გრუზინსკი, 18 августа 1826 — 27 апреля 1882) — грузинский князь из царской династии Багратионов и полковник российской армии.

Биография

Единственный сын грузинского царевича Александра Багратиони (1770—1844) и Марии Исааковны Грузинской (1808—1882), внук царя Картли-Кахетинского царства Ираклия II.

Родился в 1826 году в Ереване, входившим тогда в состав Ирана. Его отец Александр в 1800 году бежал из Грузии и безуспешно пытался при помощи Персии свергнуть российское владычество. Его мать Мариам была дочерью Исаака Мелик-Агамаляна, влиятельного армянского сановника в Ереванском ханстве.

В результате русско-иранской войны 1826—1828 годов Ереван был взят русской армией, что привело к разделению царевича Александра с его семьей. Мариам вместе с сыном Ираклием проживала в Ереване до 1834 года, когда они были переселены российским правительством в Санкт-Петербург. В российской столице Ираклий Александрович поступил на военную службу. Вначале изучал военное дело в Александровском военном училище, затем в Пажеском корпусе.

Карьера

В 1844 году царевич Александр Багратиони скончался в изгнании в Тебризе (Иран). В 1845 году за успешное действие во время военной кампании против лезгин во время Кавказской войны Ираклий был произведен в лейтенанты. В 1855 году поступил в гренадерский конный полк, в 1855 году вышел в отставку в чине полковника. В 1858 году Ираклий Александрович вернулся в российскую армию, вевавшую на Кавказе, но вскоре из-за ухудшения здоровья вышел на пенсию.

Российское правительство пожаловало Ираклию Александровичу Багратиони титул князя Грузинского в 1833 году. В 1865 году за ним и его мужскими потомками был подтвержден княжеский титул.

Ираклий Грузинский был объектом романтической любви австрийской писательницы Берты фон Зутнер, которая была первой из женщин, ставшей лауреатом Нобелевской премии мира, но князь не ответил ей взаимностью. Позднее Берта фон Зутнер подружилась с молодой женой князя — Тамарой, с которой она встречалась во время своих поездок в Тифлисе и Париже.

В апреле 1882 года 55-летний князь Ираклий Александрович Грузинский скончался в Париже. Был похоронен в мцхетском соборе в Грузии.

Семья

Был женат на княжне Тамаре Давидовне Чавчавадзе (1852—1933), дочери генерал-лейтенанта, князя Давида Александровича Чавчавадзе. Тамара Грузинская, фрейлина российской императрицы, была видной светской дамой и филантропом. Она впервые стала известна публике в возрасте двух лет, когда её вместе с семьей Чавчавадзе в 1854 году похитили и захватили чеченские горцы под предводительством имама Шамиля. Супруги имели в браке трёх дочерей и одного сына:

• Елизавета (1870—1942), журналистка, жена князя Мамуки Ивановича Орбелиани (1873—1924)
• Екатерина (1872—1917), жена князя Ивана Дмитриевича Ратиева (1868—1958)
• Мариам (1876—1877), умерла в детстве
• Александр (ок. 1877—1879), умер в детстве

Источники

• Montgomery, Hugh, ed. (1980). Burke’s Royal Families of the World. — Vol. 2. — L.: Burke’s Peerage. — ISBN 0-85011-029-7.
• von Suttner, Bertha (1910). Memoirs of Bertha von Suttner. The records of an eventful life. — Vol. I. — Boston and L.: Published for the International School of Peace, Ginn and Company.

Отрывок, характеризующий Грузинский, Ираклий Александрович

– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.